После этого выступил Е. А. Москов, он прочел свою статью о связи России и Америки через искусство и о путях, которыми Рерихи ведут человечество к более совершенной грядущей жизни.

В конце своей пламенной речи Е. А. Москов задал риторический вопрос: куда же ведут русский народ эти пути? Но Н. К. Рерих вовсе не считал этот вопрос риторическим и поспешил на него ответить:

— Пути эти все те же — в Беловодье.

Как бы продолжая мысль Н. К. Рериха о Беловодье и Алтае, Г. Д. Гребенщиков прочел несколько глав из своей, еще неизданной книги «Алтай — Жемчужина Сибири»[350].

Приближался октябрь. Официальное открытие музея, приуроченное к 40-летию культурной деятельности Николая Константиновича, состоялось 17 октября 1927 года. Как и ожидалось, это событие привлекло особое внимание журналистов.

«New York Times» писала:

«Официально открылся Музей Рериха.

Музей, посвященный искусству профессора Рериха, имеет в своей экспозиции больше чем 1000 его картин. Из них 600 составляют цикл, законченный им в течение недавней Рериховской Центрально-Азиатской экспедиции, этот цикл впервые представлен публике целиком. Другие картины, написанные ранее, в том числе и работы, привезенные из России, Италии, Швейцарии и Америки, тоже находятся на выставке, размещенной в небоскребе… Открытие нового здания совпало с сороковой годовщиной творческой деятельности профессора Николая Рериха — художника, писателя и исследователя, в чью честь и был основан в 1924 году музей. Новое здание, с его характерными издержками небоскреба, построено из кирпича… На нижних этажах размещаются: музей и его службы, школа всех искусств — „Master Institute of Roerich Museum“ и „Corona Mundi“, Международный художественный центр Музея Рериха, занимающийся организацией выставок мирового искусства. На верхних этажах — квартиры.

Первая выставка „Corona Mundi“ в новом помещении посвящена художественным сокровищам Тибета, собранным профессором Рерихом во время его Азиатской экспедиции, включая священные знамена и изображения»[351].

Чикагский журнал «Москва» в октябре 1929 года писал:

«Редакция с особым чувством восхищения и радости отмечает одно из крупнейших событий в победном движении русской культуры. Этим летом в Америку возвратился из пяти-летнего путешествия по странам Востока крупнейший современный русский художник, философ и ученый Н. К. Рерих.

19 июня его приветствовали крупнейшие представители всех искусств и просветительно-художественных учреждений почти от 20 наций, причем русская литература была представлена известным писателем Г. Д. Гребенщиковым… мы приветствуем его появление в Америке, которая воздвигла ему еще при жизни прекрасный памятник — Музей имени Рериха, единственный 24-этажный дом искусства и назвала его „Мастер Билдинг“, что по-русски можно перевести как Дом Учителя.

Поистине Н. К. Рерих… является одним из великих учителей Света, которому мы и посвящаем настоящий номер „Москвы“. Это тем более уместно, что 17 октября 1929 года в Нью-Йорке состоится чествование Н. К. Рериха по случаю 40-летия его культурной деятельности. Это чествование будет ознаменовано как открытием новых галерей в „Мастер Биллинге“, так и открытием всего 24-этажного монумента, посвященного имени нашего великого соотечественника. Поистине русским людям есть чем гордиться, когда русская культура идет повсюду такой победной поступью. Привет одному из могикан и творцов-подвижников, Русскому Витязю Н. К. Рериху»[352].

Тем временем над рериховскими учреждениями уже нависли две опасности. Первая из них исходила из Англии.

30 июля Зинаида Лихтман написала в своем дневнике:

«Сегодня разразилась бомба, тяготу которой мы чувствовали все время. Пришла телеграмма из Кулу, извещающая, что правительство не позволяет им купить землю и хотят вернуть уже уплаченные ими деньги. Это самое серьезное, что можно было ожидать. Николай Константинович, Юрий, Фрэнсис, Луис немедленно поехали в Вашингтон на встречу с сенатором Джонсоном и пойдут к английскому послу. Это уже объявление войны, и придется бороться. Конечно, Николай Константинович внутренне очень обеспокоен, боясь за здоровье Елены Ивановны, но все же проявил изумительную силу и мудрость и, конечно, победит. Увидим, какие новости будут завтра. Жаль, что он не послал сразу отсюда всю сумму сполна, как он хотел, ибо, ожидая свидания с Ловенстейном, он потерял много дней. Сегодня у Н. К. были на завтраке полковник Бейли с женой и старик Крейн. Потом пошли смотреть картины. Н. К. подарил им и Крейну по картине. Бейли оба — неприятны, высматривают, как и все англичане, ищут все глазами и ушами»[353].

На следующий день стали предприниматься меры для того, чтобы заставить английское правительство признать право на покупку земли в Кулу. Для этого Николай Константинович, Луис Хорш и Фрэнсис Грант спешно отправились в Вашингтон, чтобы на правительственном уровне решить эту проблему.

«Вечером приехали из Вашингтона Николай Константинович, Луис Хорш и Фрэнсис Грант, — записала Зинаида Лихтман. — Говорят, что все прошло успешно — сенатор Джонсон свел их с. мистером Каслом из Госдепартамента, который оказался очень милым человеком, и он обещал послать телеграмму американскому консулу в Калькутту (Фрезеру, очевидно) для исследования „недоразумения“, почему Николаю Константиновичу не дают право на землю, уже им приобретенную. Затем они были у Акерсона, и тот сказал, что Гувер скоро напишет письмо с благодарностью за картину, ибо он ее принял и весь эпизод забыт. Был очень любезен и просил написать ему письмо о медали для Гувера. Затем они были в английском посольстве, их очень любезно принял секретарь, Николай Константинович дал ему приготовленный меморандум, они любезны, но, конечно, видны их истинные намерения»[354].

2 августа пришла телеграмма от Елены Ивановны Рерих, в которой говорилось, что на предложение заплатить сполна за землю правительство еще не дало ответа, но, возможно, скоро придет положительное решение.

Вторая проблема, возникшая у Н. К. Рериха, была связана с финансовым кризисом в США, он ударил не только по рериховским учреждениям, но и по личным сбережениям. Святослав к тому времени увлекся игрой на бирже и в момент кризиса потерял немалые суммы. Н. К. Рерих срочно искал выход и во всем винил Англию. 29 октября Зинаида Лихтман с горечью писала в дневнике:

«Страшная паника на бирже продолжается. Светик потерял все, да и вся страна в ужасном состоянии. Николай Константинович говорит, что это работа Англии, но где же правительство? Что же значат слова Гувера, который вчера уверял, что все в блестящем состоянии. Это страшная вещь!»[355]