Мы предполагаем достичь Тхангу 18-го мая. Профессор Рерих будет очень Вам обязан, если Вы любезно пошлете необходимые распоряжения и позволите нам использовать Дак-бунгало… Профессор Рерих должен приехать в Гангток вероятно ранее, чем остальная часть экспедиции. Он сообщит Вам все детали относительно нашей экспедиции по прибытии. Пожалуйста, сделайте нам любезность и отправьте в Нью-Йорк приложенные к письму телеграммы… Полковник Кордашевский, помощник профессора Рериха, так же пошлет телеграммы полковнику Стюарту, британскому военному атташе в Пекине. Профессор Рерих и все наши американские учреждения, которые организовывали экспедицию, будут благодарны за любую помощь, предоставленную экспедиции… Я посылаю Вам это настоящее письмо специальным посыльным от Кампа-дзонга до Лачена, надеясь, что местные власти в Лачене отправят это письмо Вам. Все мы будем очень рады встретить Вас снова и рассказать Вам о всех наших приключениях в Центральной Азии. Любезно сообщите нам, если мы могли бы использовать бунгало в Гангтоке в случае, если оно не занято, мы могли бы перенести туда наш лагерь.

С наилучшими пожеланиями госпоже Бейли от всех нас»[342].

Полковник Бейли не имел никаких сведений о продвижении экспедиции, кроме писем Рерихов и нескольких донесений агентов, специально отправленных полковником навстречу каравану.

Врач экспедиции К. Н. Рябинин в 1930-е годы вспоминал:

«В Шекаре дошли слухи, что приезжал человек от британского резидента из Гангтока (Сикким), который пробыл дней десять и расспрашивал, кто едет, собирал все слухи, на Востоке обычно бегущие вперед в самом несуразном виде.

Первая остановка на территории уже исключительно английского влияния в Сиккиме, хотя это номинально и отдельное (как Непал и Бутан) магараджество с 1924 года, была в бунгало (дом для путешественников) в Танку. Здесь высота еще тысяч 12 футов, далее идет спуск с Гималаев до г. Даржилинга (Дорчжилинг — страна молний), где высота уже менее 7000 футов. В Лачене (небольшое поселение) были уже местные сельские власти, которым сообщено было, что едет из Тибета экспедиция через Гангток в Даржилинг. По приглашению резидента (был выслан навстречу при въезде человек из непальской стражи в национальной одежде, то есть довольно странной цилиндрической шапке с павлиньим пером, босой и с ножом у пояса), профессор, его супруга и сын проехали прямо в резиденцию, где им были отведены особые комнаты, я же проехал с караваном в дом для остановки — бунгало, где и жил до другого дня, когда мы выехали в Даржилинг»[343].

Через несколько недель из Дарджилинга в Китай уехали П. К. Портнягин, К. Н. Рябинин и А. А. Голубин. Из Шанхая каждый из участников экспедиции отправился своим путем: К. Н. Рябинин через Тяньцзинь — в Советскую Россию; П. К. Портнягин — в эмигрантский Харбин, так как при переходе индийской границы, чтобы не компрометировать Рерихов, был вынужден уничтожить советский паспорт; А. А. Голубин решил остаться в Шанхае; Н. В. Кордашевский уехал из Бомбея в Европу, в Ватикан.

Тем временем английская разведка уже составила для себя краткие характеристики на каждого участника Американской Центрально-Азиатской экспедиции:

«Полковник Николай Викторович Кордашевский был заместителем командира Конной Охраны Ее Императорского Величества. 15 мая 1917 года был переведен в чин подполковника в Дюнстенфорс на британскую военную службу и был номинально приписан к 13-му гусарскому полку.

Позже он был приписан к штабу района Хамадан под командованием полковника Рикардса (Rickards). После он был приписан к 1/9 Гемпширскому (Hampshire) полку и переехал вместе с ним во Владивосток, где он был передан в распоряжение полковника Р. Джонсона (R. Johnson) — командующего Британскими войсками в Омске. Оттуда он переехал в Екатеринбург под командование генерала Блера (Blair) (который позже умер, будучи военным атташе в Сербии). Приблизительно в сентябре 1918 года Кордашевский был переведен в Британскую Сибирскую военную миссию, под командование Сэра А. Кнокса (А. Knox). В октябре 1918 года он был приставлен к (белогвардейской) Армии Дутова. Позднее Кордашевский переехал в Читу с атаманом Семеновым. Оттуда^ приблизительно в январе 1919 года, Кордашевский перебрался в Пекин, где оставался до октября 1919 года. После этого через Индию и Лондон он поехал в свой дом в Литве. В марте 1927 года Кордашевский поехал в Пекин, где он встретился с военным атташе полковником Стюартом (Stuart) и оттуда проследовал в Калган, а затем через горы Нань-Шаня в Тсайдам, где он встретил экспедицию Рериха.

Александр Алексеевич Голубин. Возраст 35 лет. Служил в 315-м Глуховском полку. После революции — военнопленный в Германии. Вернулся в Россию и воевал под командованием Колчака (был личным телохранителем генерала Бакича), отступал с войсками от Чугучака до Урумчи и оттуда переехал в Китай, где был нанят для закупки мехов британской фирмой в Тяньцзине „Liddle and Со“. Фирма рекомендовала его Полковнику Кордашевскому как связного.

Врач Константин Николаевич Рябинин. Доктор медицины, был медицинским советником отдела министерства внутренних дел последнего Императорского правительства. Во время революции он сбежал в Ургу через Томск и работал на карантинной станции в Сангине, приблизительно 25 миль от Урги. Он служил там, пока не присоединился в марте 1927 года к экспедиции Н. К. Рериха.

Павел Константинович Портнягин. Приблизительно 25 лет. Уссурийский казак (его старший брат — офицер бывший казак, в настоящее время живет в Шанхае). Его отец был торговцем в Японии. Портнягин родился во Владивостоке. Во время революции жил там же. После революции в 1922 году уехал в Харбин, где работал в автомагазине.

В 1926 году он, как механик, приехал в Ургу из Калгана, на китайской машине и должен был на ней же и вернуться в Калган. Но Монгольское правительство издало распоряжение, что машины должны быть задержаны. Портнягин остался в Урге без работы, где профессор Рерих подобрал его и даже смог получить разрешение от монгольского правительства, чтобы Портнягин сопровождал экспедицию. Он имел при себе паспорт от правительства Колчака во Владивостоке, который и был предъявлен.

Две девочки — Мила Михайловна Богданова, возраст приблизительно 20 лет, и Ираида Михайловна Богданова 13 лет. Они — сироты. Отец был забайкальским казаком. Они жили в Урге, подрабатывая на меховой фирме, и Рерихи приняли их к себе как служанок. Они предполагают взять их в Америку»[344].

О том, каким образом экспедиционный врач Константин Рябинин из советского подданного превратился в беженца и эмигранта, рассказывал он сам в 1930 году:

«…придется вскоре же ехать обратно через Китай, где не спрашивают паспортов, так как при выезде через Европу придется визировать мой советский паспорт во французском и германском консульствах, а оттуда англичане могут узнать, что я советский гражданин, профессор же не хотел давать на себя каких-либо подозрений, в то же время, видимо, опасался интереса англичан моей личностью и каких-либо расспросов. Юрий Николаевич Рерих предупредил меня, что обо мне он сказал, что я приглашен из какого-то местечка или пункта в Монголии, где был профессор, что я русский беженец после революции, давно живу в Монголии, показывал монгольский паспорт и что тут проездом, возвращаюсь к себе через Китай»[345].