О грозе, начавшейся с приходом арабов, помнит Джума-мечеть, нынешняя религиозная цитадель города Дербента. Тогда она была тюркским храмом, построенным во славу веры в Тенгри. Там во дворе есть «одноглазый» памятник: у противников ислама арабы, как гласит предание, вырывали глаз. В назидание. Вырвали у тысяч людей, пока глазами не наполнили яму, выкопанную перед храмом, ставшим мечетью. Здание не раз перестраивали, а оно так и не стало похожим на классическую мечеть, это отмечали все специалисты, побывавшие здесь.

Можно вырвать еще тысячу глаз, но ничего не изменится – мечеть построена по тем же астральным правилам, что и храм в селении Киш. Изменить ее невозможно. Она обращена на восток, на Алтай, до пророка Мухаммада, при пророке Мухаммаде и спустя века тюрки-мусульмане молились на восток. На Родину.

Джума-мечеть доказывает: эту истину не переиначить никому.

Кажущаяся нечеткость архитектуры не смущает, наоборот, укрепляет гордость за Дербент, за его историю. Лучше примера и не надо! «Можно уродовать людей, – подумал я, – можно сжечь все на свете книги, но не переписать музыку, застывшую в камне. Ее мелодии вечны». Архитектурные памятники живут веками, цензура над ними бессильна.

Значит, ниточка от отца к сыну не прервалась, когда город захватили арабы? Значит… Все может быть. Приход ислама в Дербент сменил обряд, но не веру в Бога Единого. Уяснив это, я стал лучше понимать мусульман-шиитов, их «назидательное» поведение. Они те же сторонники единобожия, но живущие с другими правилами веры. Возможно, более современными. Возможно, нет.

Арабы пролили немало крови, вырвали немало глаз, прежде чем поняли эту правду, которую до сих пор не могут понять современные политики. Вера в Бога Единого не разъединяет, наоборот, роднит людей. Сплачивает их, несмотря на различия в обряде богослужения.

Отсюда мой главный вывод: веротерпимость — это часть культуры кавказцев[27].

Веротерпимость и есть Кавказ, его ментальная суть, которую демонстрировала на протяжении веков Кавказская Албания. Эта страна, по-моему, сравнима разве что с индийским Кашмиром, вторым святым местом Евразии, где тоже главенствовал дух, вера.

Дербент не знал религиозных войн, веками там жили общины мусульман, христиан, иудеев. Мирно жили они… Здоровому человеку врач не нужен.

Как же просто, поразительно просто устроена жизнь, если знаешь законы мироздания.

И еще об одной реликвии Дербента нельзя не сказать, впервые я увидел ее во сне, в котором проявилось то, о чем думал наяву. Это могила святого Георгия. Путь к ней, собственно, и преобразил меня. То была не игра больного воображения, не желание покрасоваться, то был итог долгого и настойчивого поиска, о котором я подробно рассказал в книге «Тайна святого Георгия».

Трудно далась мысль, что при жизни его чтили лишь тюрки. Издалека я шел к ней.

Люди веками познавали подвиг Георгия и так не познали его – герой во все времена был разный! Каждая эпоха делала его новым. Другим. Его посадили на коня, дали в руки пику – образ менялся будто специально, ему приписывали невероятное, забывая истинный подвиг, который совершил святой Георгий.

Почему?

В IV веке этот человек был символом новой веры, он, как композитор, писал музыку к опере, у которой имелся сюжет, но не было слов. Христианством назовут ее в Византии…

Человек, которого мы знаем как святого Георгия, был главой Албанской апостольской автокефальной церкви, ее первым епископом. Его звали Григорисом. Да-да, первый патриарх той самой Церкви, о которой теперь так мало известно – столько воды утекло.

Однако есть на небе звезды, которые, как имена людей, вечны и ярки, по ним в открытом океане веков узнают мореходы путь к родным берегам. Для меня путеводной звездой стал святой Георгий, он помог отыскать дорогу в Кавказскую Албанию, к ее храмам.

Героя ныне называют по-разному. Христиане – Юрий, Егор, Георг, Хосе, Иржи. Мусульмане – Джирджис, Хадир, Кедер, Хызр, Джарган, Гюрджи, Джор… За частоколом имен стоит один человек, звезда первой величины в тюркском мире Средневековья. Он был плодом тюркской культуры. Как железо, как храм или как монастырь.

Здесь специально запутанная и совершенно невероятная история. Она реальная. Как и то, что Георгий родом был из династии парфянских царей Аршакидов.

Разобраться в лабиринтах этой истории без опытного лоцмана трудно. И здесь мне очень помог Александр Иванович Кирпичников, точнее, его книга «Святой Георгий и Егорий Храбрый», написанная в XIX веке: ее читал очень тщательно. Она вызывала огромное уважение своей добросовестностью. В этой книге профессор собрал воедино известные науке сведения о Георгии, в том числе и из мусульманских источников. Подобного обобщения не делал никто.

С первых страниц стало понятно: святой воин не имеет ни малейшего отношения к Риму, к римскому императору Диоклетиану – он даже не видел их.

Этот миф родился через два века после смерти Георгия, когда римский папа Геласий I ввел церковную цензуру и начал править историю религии. Ему важно было приблизить события к Риму, чтобы возвысить обветшалую столицу империи. Так в житие Георгия внедрили Диоклетиана, отрубленную голову и многое другое, чего не было на самом деле. И быть не могло.

Профессор Кирпичников провел заметное исследование, но его монография слишком рано увидела свет, наука тогда не была готова к осмыслению темы…

Автор в поиске опирался не на церковные сказки и ужасы, а на палимпсесты, тексты баллад, сообщавшие детали жизни и казни Георгия. Литературный след указывал на некий приморский город, к которому примыкали горы… да-да, на узкую полоску земли между горами и морем. И крепость на ней. Так Кирпичников подал мне мысль внимательно посмотреть на Дербент, где гора примыкает к морю, где на горе крепость, где узкая полоска земли, на которой разместился восточный город.

Правда, сам Кирпичников решил, что в легенде речь идет о Египте[28]. Неудивительно, о Дербенте тогда мало кто знал. Равно как не слышал о патриаршем престоле, о культуре тюрков. А главное – не знали об албанской церкви! Многое к XIX веку было забыто: церковная инквизиция отбросила науку Европы во тьму незнания… Так что Средние века стали «темными» веками не сами по себе.