На сарваных крыгамі мастах,

На заўжды няскончанай рабоце.

Сергей Граховский

Небо над крышами домов затянуло волокнистыми, ленивыми облаками. Были они прозрачные, сквозь них в просветы прорывалось солнце, и в этих местах красиво синело небо. Улицы были в мягком, рассеянном свете; от этого деревья казались чистыми-чистыми, какие бывают лишь погожим осенним деньком, что клонился ко второй половине дня.

День радовал Машерова, хотя выдался немного суматошным. Он о чем-то задумался, как бы оживляя в воображении то, о чем он читал в газетах, разговаривал с коллегами в рабочем кабинете. На душе было такое ощущение, как будто время уплотнилось и события стали набегать быстрее. Он чувствовал себя как после испытаний, которые были решительными и трудными. В этот погожий осенний день он почему-то впервые задумался о преемнике, о том человеке, который внес бы в жизнь республиканской партийной организации свое молодое мышление, и чтобы он через лет пять встал на страже уже сделанного им, Петром Мироновичем. Однако кто же назначает преемников? Обычно это происходит естественно, само собой…

И хотя солнце не было слепящим, стояло невысоко, он надел темные очки.

«Да, жизнь движется, это факт, — подумал про себя. — Придется почаще напоминать себе и другим, что ко времени, когда большие замыслы станут осуществляться, народ наш побогатеет, станет жить значительно лучше. Трудности, которые сейчас для некоторых кажутся твердой скалой, будут мелочью… Видно, так и готовить надо тех, от кого зависит судьба планов. Впрочем, - поправился он, - доведется учитывать и требования насущного дня… И все-таки игнорировать время - это то же, что игнорировать ночь со днем…

Вскоре кортеж вырвался за город. Вдоль трассы росли тонкие, стройные березки. Золотые листья на них трепетали, шелестели лишь на самых верхушках. Скоро они опадут. «За стеклом природа, а здесь история. Ау нее свои законы. Не прописные. Что за трогательное сходство? Любопытно, сохранили бы свое олимпийское спокойствие его коллеги по бюро ЦК, если бы события затрагивали их самих? Хотя. .. Каждый, если он не бездарен, делает свое по-своему. Ибо alieni appetens seri profusus...», — произнес он вслух близкое для него и малопонятное для водителя и охранника. Те, пожав плечами, вопросительно переглянулись…

4 октября 1980 года тридцатидвухлетний Николай Пустовит, шофер экспериментальной базы «Жодино» НИИ земледелия Министерства сельского хозяйства БССР, которая находится в Смолевичском районе Минской области, загрузив 3 тонны 740 килограммов картофеля в бригаде деревни Барсуки, около 15 часов выехал в Смолевичскую заготконтору. Расстояние до места разгрузки — около 20 километров. Дорога ему была хорошо знакома. Выехав со стороны Плиссы на трассу Москва — Брест, поднажал на педаль газа. Стрелка спидометра «перешагнула» за отметку 70 километров в час.

— Несется, как будто погибели ищет, — недовольно высказались в адрес Пустовита водитель и пассажир попутной автомашины, которую он обогнал на большой скорости.

Несколько минут автомобиль, груженный картофелем, ехал за МАЗ-503 (он принадлежал автокомбинату № 4 Минска).

Расстояние между машинами было примерно 70 метров. Хорошо просматривалась дорога, сплошная разделительная полоса. Вскоре водитель МАЗа Н. Тарайкович заметил впереди эскорт из трех легковых автомобилей, двигавшихся навстречу по осевой линии. Первой шла «Волга» ГАЗ-24 белого цвета с включенными световым маячком на салоне и фарами красного цвета. За нею на расстоянии 100—150 метров двигалась «Чайка» ГАЗ-13 черного цвета. Последней — желтая «Волга» ГАЗ-24 с включенными маячком и фарами.

Старший эскорта Виктор Ковальков по громкоговорящей связи подал команду принять вправо и остановиться сначала МАЗу, затем следовавшей за ним машине ГАЗ-53. Водитель Пустовит принял вправо, но не остановился.

Встречные «Жигули» и МАЗ снизили скорость, съехали на обочину и притормозили на грунтовой дороге. Вскоре мимо них промчалась передняя «Волга» эскорта».

В эти мгновения Машеров смотрел в далекое, загадочное небо.

Облака плыли по нем раскованно, вольно, во всей красе. От этого небо казалось широким, беспредельным, как океан.

Природа, словно чуткая птица, как будто к чему-то прислушивалась. Машерову нравились такие погожие теплые дни. Осенью он очень остро чувствовал, как стремительно бежит время. Потому что все на свете рождается медленнее, нежели умирает вместе с наступающей осенью. Это вечная философия жизни, над ней он не раз задумывался. Ведь мысли человеческие неразрывно соседствуют с природными явлениями. Это были его последние мысли…

Проехав автобусную остановку (недалеко от указателя поворота к Смолевичской бройлерной птицефабрике), Николай Пустовит на мгновение отвлекся. Когда же взглянул вперед, пришел в ужас: к нему стремительно приближался задний борт стоящего автомобиля МАЗ, до него оставалось 20-30 метров. От страха, чтобы не столкнуться с автомобилем, он с силой нажал на тормоза и резко вывернул руль влево.. Последнее, что он запомнил, был страшный удар и пламя..

Старший инспектор Михаил Прохорчук, замыкавший эскорт, при подъезде к примыкающей дороге на птицефабрику увидел, как внезапно из-за МАЗа выскочил грузовик, пересек осевую линию и выехал на полосу встречного движения. Никакие осветительные приборы и сигналы поворота не были включены. Немного раньше мимо этой машины проскочили Слесаренко с Ковальковым на передней «Волге» сопровождения.

Водитель «Чайки» растерялся; повернув слегка руль вправо, начал тормозить.. Но это не спасло — «Чайка» стремительно неслась навстречу автомобилю ГАЗ-53. Еще мгновение, и она врезалась в правый бок грузовика.. От страшного удара развернулась вправо.. Намертво сцепленные машины отбросило к обочине на пересечении автомагистрали и второстепенной дороги на птицефабрику.

Старший лейтенант Ковальков, ехавший на передней машине сопровождения, в зеркало заметил, что сзади их машины что-то мелькнуло и сразу же вспыхнуло яркое пламя. От испуга и страха сидящий рядом водитель Олег Слесаренко крикнул:

— Столкнулись!

Развернувшись в обратном направлении, в 100 метрах от себя, они увидели в дыму «Чайку» и горящий грузовик..

Водитель МАЗа Тарайкович, услышав надрывный скрежет тормозов и глухой удар, выглянул из кабины. Сзади, возле обочины, развернутая поперек шоссе, застыла словно мертвая «Чайка». К ней прижался горящий самосвал. Из него вывалился через правую дверцу человек. Он был объят пламенем... Держась обгоревшими руками за голову, словно демон, в носках, черной куртке, он, шокированный, смог отойти от грузовика, и сел на обочину. Тарайкович подбежал к разбитой «Чайке». Передняя правая дверца была открытой.

— Оттяни горящий самосвал! — крикнул ему перепуганный старший лейтенант милиции, внезапно появившийся на месте происшествия — это был Слесаренко.

Тарайкович развернул МАЗ, объехал «Чайку» и задним ходом начал отталкивать горящий грузовик. Однако машины сцепились. Подъехал автокрановщик мехколонны № 93 города Минска А. Васьков и оттянул тросом МАЗ, а затем столкнул на обочину самосвал. Подойдя к «Чайке», он