— Адали!

Карие глаза приоткрылись. Адали слабо улыбнулся.

— Я оставался с тобой сколько мог, моя принцесса. И буду ждать тебя вместе с хозяином, который призывает меня к себе, — прохрипел он из последних сил, и веки его снова опустились.

Он отошел с первыми лучами солнца.

Жасмин ничего не сказала родным, пока счастливая пара не отбыла в имение графа Линмута. Только после этого она объявила о кончине Адали. Его похоронили на семейном кладбище. Жасмин долго рыдала, сознавая всю тяжесть потери и понимая, что за Адали скоро последуют остальные.

Несколько дней спустя к ней пришел Рыжий Хью, решивший вернуться в Гленкирк. Она поняла причину и согласно кивнула:

— Оставайся там. Больше нет нужды приглядывать за мной. Боюсь, наши приключения навсегда окончены.

— Вы всегда попадали в беду, стоило мне отлучиться, — напомнил он. — Благодарение Богу и мне, что вас еще не убили!

Он поцеловал ее изящную ручку и выпрямился.

— Отвези письмо Патрику от меня, — велела она, и Хью молча кивнул.

Жасмин спросила второго слугу, Фергюса Мор-Лесли, не желает ли он отправиться на родину, но тот удивил ее отказом.

— Я останусь с вами, миледи. Мне все равно, где умирать. Там меня уже ждут. Кроме того, моя старушка не оставит свою сестру, а куда мне без нее? Мы будем с вами, пока Господь не призовет нас к себе.

— Можно подумать, мама, ты сама собираешься лечь в могилу, и это меня пугает, — встревожилась Отем.

— Ничего подобного, — отмахнулась мать. — Просто кончина Адали показала мне то, что я до сих пор отказывалась видеть. Мы уже далеко не молоды, и те, кто служил мне, имеют право хоть немного отдохнуть, прежде чем упокоиться навсегда. Но они не желают меня покидать.

— Куда они пойдут, мама? — возразила Отем. — Они любят тебя и были рядом всю твою жизнь. Так и умрут твоими слугами.

— Думаю, нужно взять кого-то в помощь Рохане и Фергюсу, — решила Жасмин. — Я пыталась и раньше, но они наотрез отказались.

— Наверное, ревнуют. Но теперь скорее всего уже не станут так упрямиться.

Весна медленно перетекла в лето. Габриел Бейнбридж несколько раз ездил в свое даремское поместье, желая убедиться, что хозяйство ведется, как полагается. Кроме того, он тайком от Отем распорядился готовить дом к приезду жены и ее детей.

Прошел июль. Август начался ужасными грозами, пригнувшими к земле уже налившиеся колосья на полях и сбившими с веток все яблоки и груши. Урожай удалось собрать вовремя, но побитые недозрелые фрукты пришлось немедленно отправить под пресс и подсластить сок дорогим сахаром, иначе сидр получился бы кислым.

Схватки начались двадцатого августа и были очень короткими, прежде чем Отем почувствовала неумолимое давление внизу живота и поняла, что эти роды отличаются от предыдущих. Мгновенно отошли воды, намочив юбки, и Отем истерическим криком призвала на помощь. Но тут начались боли, невыносимые, беспощадные, разрывающие. Габриел Бейнбридж отказался покинуть роженицу, стоя у изголовья и вытирая ей лоб каждый раз, когда она истошно кричала и сыпала ругательствами. Наконец после нескольких часов страданий на свет появился идеально сложенный мальчик с пуповиной, так туго обмотанной вокруг шеи, что личико посинело.

— Почему он не плачет? — вскинулась Отем. — Мама, это мальчик? Я обещала королю сына. Почему он не плачет?

Поняв, что скрыть случившееся не удастся, Жасмин показала роженице ребенка, и дочь испустила такой тоскливый вопль, что мать невольно зарыдала.

— На все Господня воля, — всхлипывала Жасмин, принимаясь распутывать пуповину.

— Опять Господь! — взвизгнула Отем. — Тот самый Бог, который украл у меня мужа и первого сына! А теперь этот невинный, младенец! Ненавижу Бога, способного на такую жестокость! Какое зло и кому причинил этот бедный ребенок? Какое, мама?! — Она билась в рыданиях.

Подковылявшая Рохана поднесла к ее губам кубок с вином.

— Выпейте, миледи. Я влила туда маковый сок. Нужно поспать, чтобы избавиться от боли.

Отем машинально глотнула горьковатую жидкость.

— Хоть бы мне совсем не просыпаться! — с горечью воскликнула она. — Хоть бы никогда не просыпаться!

— Не смей так говорить, — умолял герцог Гарвуд. — Что будет с Мадлен и Марго? Подумай о своих детях!

— Мама их вырастит, — сонно пробормотала она.

— А мы? Что будет с нами?

— Вы найдете себе жену, — выдохнула Отем, закрывая глаза. — Лучше меня. Добрее.

— Но я люблю тебя! — шепнул он.

— Это хорошо, — обронила Отем, проваливаясь в небытие. Он любит ее. Кто-то снова любит ее.

Это было последней мыслью, прежде чем тьма окутала ее.

Она не хотела просыпаться. Не хотела! Но сознание упорно возвращалось.

Отем открыла глаза и увидела мать, сидевшую у постели.

Внутри зияла такая пустота. Такая ужасная пустота!

Она опустила глаза и увидела, что живота нет.

Осознание происшедшего ошеломило ее с такой силой, что перехватило дыхание.

— Он мертв? — еле слышно прошептала она.

— Окрещен и похоронен, — тихо ответила Жасмин. — Как ты себя чувствуешь, дорогое дитя?

— Сколько я проспала? — выдавила Отем, не отвечая на вопрос. Ей было плохо. Ужасно плохо. Как еще она могла себя чувствовать, выносив ребенка девять месяцев только для того, чтобы увидеть его мертвым?

— Ты была без сознания двое с половиной суток, — объяснила мать и, подойдя к буфету, налила Отем маленький кубок вина.

Отем жадно осушила его, только сейчас поняв, как страдает от жажды.

— Придется написать королю, — вздохнула она.

— Я уже написала.

— Спасибо, мама. Даже не знаю, что бы я ему сказала Обещала Карлу сына и обманула. Подумай, мама, я теряю второго сына. Какое проклятие наложено на меня?

— Поверь, никакого, — твердо ответила мать. — Ребенок Себастьяна родился мертвым из-за потрясения, пережитого тобой. С любой женщиной, узнавшей о внезапной смерти мужа, было бы то же самое. Этот бедный малыш имел несчастье запутаться в пуповине. Не хочу расстраивать тебя, детка, но он был идеальным ребенком, с толстенькими ручками и ножками и ангельским личиком. Это страшная трагедия, Отем, но вины твоей тут нет. В жизни бывает и не такое. — Помолчав, Жасмин продолжила:

— Я послала Чарли к королю принести грустную весть и передала записку. Никто не потревожит твою скорбь.

— Где ты похоронила его, мама? — всхлипнула Отем.

— Рядом с твоей прабабкой. Там ему будет хорошо.

— Я хочу видеть его, — взмолилась она.