— Га, Леви! — хрипел он. — Иегудушка известный… Властитель, глядь! Князь стад, носитель опахала… Светоч, сволочь! Повелитель падали! Барон Суббота! Самый из них говнистый, самаэлистый… А Авимелех — ви мозно поцинять цасы, еще, щенок, не понял, что весь механизм прогнил… В парше по уши… Думает, он царь царей — Политрук. Цидульку мастерит «На Страже»… Нас трахнут!.. Ну, Рувим — ходячая монета с горшком целковых, а вечно ноет про ломаный грош, скупина неопалимая, клянется, что ни шпинта за душой в загашнике, мол, беден, как синагогальная крыса, хоть по горло в песок закопай — у-у, минц из земли Уц! — да этот из скалы воду выдурит, извлечет. И морда вечно до того томная, довольная, как будто ему нынче крест кто-то пропил…

— На них Хранитель есть, — пробовал вмешаться Марк. — Суровейший, как подобает. Не сачканешь… На лету левитов ловит!

— Как еще он, кстати, на твои, Гедеон, вешалы посмотрит, — заметил Матвей. — Совсем, скажет, обалдели — висячие Сады на столбах развели — не тому подражаете, нашли игрушки…

— Замолкни, разумихинхер, — презрительно отозвался начкар. — Хранитель — не вам чета, у него глаз в тьму карат, со слезой, с подмигом, он букву Духа видит. «Возьми всех начальников народа и повесь их пред солнцем». Были, были иные буйные, злопыхатели несметные, что хотели меня с кашей скушать… И где они? Сметены и разжалованы. Буйволы их дохлы и поля их смыты.

— Аразы зато… — снова начал Марк, но неумолимый начкар перебил:

— Это нынешние ваши корешки из вершков виноваты, распустили — Леви-слабак поваживает. А те самые и рады цыбарить! Трубкурят по Саду почем зря, травкой шишки набивают, скоро заместо квч-колодцев, забитых декадентской падалью, клубы любителей хашиша потребуют — с дивами да с диванами. Они уже и ссут сидя — лень вставать. Вон на шестом участке нашли в норе мастерскую — «коляны», шельмы, клепали, выковывали — посасывать…

— Ни шиша себе! Ремесла, излишества…

— А нехай — скорей концы отдадут. «Как араза хоронить — на гармони меха рвать».

— Что — нехай, недоумок? А пахать кто будет — Раши? Пахать, пахать, хиляки, кто будет, Столбы выкапывать? Вы, что ли, параши, со штабной немочью?

— Кто тебе сказал, что Столбы выкапывают?! Ты давно, Гедеошка, из Сада за ворота выходил?

— Сивый начкаровский бред… Сиволдая перебрал…

— А я вот слышал — аразы пропадать стали, оно бы и пусть, хорошо бы совсем пропали, но просто интересно… В землю сами ложатся, рассказывают, и зарываются. Или слам им так велит?

— В комментариях к «Уставу» есть место «Об устройстве (наличии) черепных мозгов у аразов», там прямо говорится, что их не поймешь…

— А вы, Иль, чо молчите с начинкой, не высказываетесь речонкой? Или — портянку на ус мотаете, заложить хотите — вечеряют на посту, мол, во главе с начкаром? Увага! Готовь «телегу» летом, да? Молодец — возьми с печки тридцатничек… У-y, мусариют! Да тебя, гадлу, не этим столь тонким очищенным вином, а настоем на волосатых листьях надо напоить! Вишь, привык барствовать в рабстве, в ямах егупецких нажираться киршу до нилова, до мути… Да я тя, глядь, ябну об стену в ляпешку, в питу, чтоб не ябедничал зря! В меандр согну!

— Во-первых… ну ладно… Просто не совсем понимаю — а что именно, простите, вы хотели бы от меня услышать? А, вы?! А, тварь?! Ы-ы-ша-а-ать!..

— Так и знал. Ну-ка, братцы-цветы, разожмите ему руки… Начкар, дыши, ты что, дыхни глубже… Кадык ходит? Не выдрал, значит, не успел. А хотел… Иль, ну будет, ну отпусти ему глотку, вцепился…

— Давайте наливайте лучше. Да я сам налью, пока вы там…

— Давай… по второй в третьей, осьмую, кубыть…

— До дна, до седьмого колена!

— Кубарем пошла!

— За тех, кто в Буре!

— Мало выпить много не бывает априори…

— Правда ли, что аразы, те самые, Стражей крадут и режут?

— Не знаю…

— Слышно, дерево-людоед объявилось, дуплом ест. Сказанья, конечно, а вдруг.

— Это ерунда. Беда в том, что Сад в целом движется. Ученые головы установили — столько-то саженей за день. Рожковый, глядь! Вечно зеленеет! Сад с хвоста подкрадывается к нашим жилищам, городским очагам. Неровен час, аразы проникают за Заслонку — такой сандормох начнется, я себе уже представляю, точный карачун!

— Ибо близок к укусу День Господень, день пасмурный и туманный…

— А Коган-основатель когда еще постулировал: «Аразы вынашивают замыслы, поскольку изготовились».

— Втоптать в гать! Добить гидру в ее недрах! Отскабливать их, тех самых, от подошв наших!

— Да что вы, бездари казарменные, взъелись? Пусть себе обитают, разводятся — малыми дозами. Или они не зверье разве? Ведь писано задолго до Когана: «и создал зверей» — что ж, втуне возился Он, что научает нас чрез скотину земную?

— А я вот на досуге набросал «План полюбовного размежевания» — провожу идею сбережения аразов путем строительства Мягкой Стены внутри Сада. Воздвигнется этакая, понимаете ли, Стена Понимания. Хочу прямо Хранителю планшет представить, когда тот явится, возникнет.

— Хранитель не похвалит, — покачал головой Марк. — Мечтательные крайности, крякнет. Не нам, пархам, огораживаньем заниматься. Не пристало. Аразы — малосильны, порочны, ничтожны…

— И бунтовщики! — встрял Яша Без. — Ибо не беглое «Встань и иди от» было выхаркнуто ихним Сыном Звезды-над-Хлевом, а — «Восстань…»

— А надо их изнутри — стравить. Загнать в пузырек, прожорливых, — молвил Матвей. — Пусть самокрутят жернова в мучицу, в лаг. Араз за питу всех продаст, все краденые полцарства с перворовством. Бог ед! Так вот и подкармливать на будущее, накрошить…

— Слова не воина, но подполковника Рувима! Кухней пахнет… Осмелюсь все же напомнить, что, как ни форси, мы не доблестные скупщики фрукты чохом, а простые пархи — честные Стражи… И наш делибаш — рубать!

— Стражу всех рубать отрадно, кроме шила и гвоздя: шило колется нещадно, а гвоздя рубать нельзя!

— Креститель — парубок моторный, ан и он… Удел!

— Эх, хлопнем по единой за Стражу полиглазую!

— Штоб сквозь крышу видеть кущи! Сущности Сада…

— А сквозь кущи щупать звезды — на стаканном днище! Много званья!

Тут в крыше Будки открылась щель и там — глаз. Огромный, карий, глядь, внимательный. Неуж — Глаз Божий? Дан отдельно. Точно, он. А може и не. Посмотрел, не мигая, потом щель затянулась. Закрылся «волчок». Помолчали. Гедеон откашлялся и поделился — как это подходишь, бывает, к корантину и кричишь: «На букву А!» Шутишь тонко таким образом, развлекаешься. А аразы, дурашки, открывают, как один, рот и: «A-а!» Этому посмеялись, хлопая по коленкам. Затем заговорили, что с Горелых Земель забредают, случается, в Сад двухголовые аразы, и вот как осуществлять шхиту — с какой головы начинать резать? Или — обе одновременно? Казус!