После освобождения из концлагеря Н. Л. Часнык служил в Военно-Воздушных Силах Советской Армии, гражданской авиации[669].

Военный врач Иван Миронович Жгут, уроженец Пуховичского р-на, в боях на Днепре был тяжело ранен. Пришел в себя в товарном вагоне, который привез его в Бухенвальд. Но и здесь советский врач-офицер продолжает мужественную борьбу с врагом, оказывает необходимую медицинскую помощь своим товарищам. В одну из ночей вместе со своим земляком Савелием Левицким сумели бежать из лагеря. Врач снова оказался в рядах Красной Армии, продолжал лечить раненых, возвращал им жизнь и здоровье. После окончания войны врач-терапевт И. М. Жгут жил в Руденске и Шацке Пуховичского р-на [670].

Широкую известность и высокое признание получила действенная интернациональная антифашистская сплоченность и солидарность политических заключенных Бухенвальда. Бок о бок со своими немецкими, чехословацкими, австрийскими, французскими, югославскими товарищами участвовали в движении Сопротивления и в борьбе за освобождение многие белорусы. Говоря об этом интернациональном братстве политзаключенных, один из его организаторов и вожаков ветеран Коммунистической партии Германии В. Бартель подчеркивал, что «усиленная политическая работа, которая велась систематически в течение многих лет, принесла свои плоды, когда началась борьба за освобождение…»[671] По неполным данным через концлагерь Бухенвальд за период 1937–1945 гг. прошли около 250 тыс. заключенных – представителей почти всех европейских национальностей. В 1941–1945 гг. в их числе были 23 500 советских военнопленных и граждан СССР, насильственно угнанных в Германию. Формально концлагерь Бухенвальд не принадлежал к числу лагерей массового уничтожения (как, например, Освенцим). Однако свыше 20 % заключенных – более 56 тыс. человек были истреблены «при попытке к бегству» (т. е. попросту были убиты эсэсовской охраной), в результате пыток и издевательств, так называемых медицинских экспериментов, а также вследствие нечеловеческих условий работы и жизни. Были убиты в общей сложности около 8500 советских военнопленных[672].

Осенью 1943 г., после того как фашистский центр Пенемюн-де, где производились ракеты ФАУ, подвергся бомбежке английской авиацией, чтобы обезопасить производство новых видов оружия от налетов авиации противника, гитлеровцы решили построить завод под землей, согнав туда заключенных разных наций. Для этой цели было решено использовать мощный известняковый массив южной оконечности Гарца. Работы здесь производила бухенвальдская внелагерная рабочая команда, носившая условное название «Дора». В январе 1944 г. эсэсовцы создали на ее основе самостоятельный концентрационный лагерь, который получил название «Миттельбау-Дора» [673].

Заключенные, прибывшие на строительство завода, исчезали под землей, а оттуда на поверхность выбрасывали только породу да трупы узников, раздавленных каменными глыбами или убитых надсмотрщиками. Заключенный, попавший сюда, считался «носителем тайны», а поэтому живым отсюда уйти не мог. У узников не оставалось и проблеска надежды на спасение. Главное управление имперской безопасности вело персональный учет всех, кто был причастен к ракетному производству[674].

Фронт антифашистской борьбы проходил по всей Германии. Мужественные подпольщики, несмотря на нечеловеческие условия, боролись с врагом и в концлагере «Дора». Они вписали яркую страницу в историю антифашистского движения Сопротивления гитлеровских концлагерей, где в тяжелейших условиях, несмотря на неусыпный надзор эсэсовцев, были созданы подпольные организации.

В 1939 г. под Варшавой попал в плен уроженец Гродненского р-на Владимир Сергеевич Кот, в то время рядовой польской армии. До нападения гитлеровской армии на Советский Союз В. С. Кот поработал у немецких помещиков, на заводах Австрии и Германии. В Кенигсберге в лагере «исчезли» два самых лютых охранника. Трупы их нашли в канализационном колодце. Гестаповцы понимали, что это дело рук заключенных. Значительную часть узников они «пропустили» через свои камеры истязаний. «Самые утонченные пытки применяли фашистские палачи при допросах, – вспоминал В. С. Кот. – Меня принесли в камеру окровавленного, без сознания. Но среди нас не нашлось предателя»[675].

Всех «подозрительных» гитлеровцы отправили в Маутхаузен, заставили таскать камни. Через некоторое время многих узников, в том числе и белоруса, перевезли на строительство подземного завода в Дору, который готовился фашистскими властями для выпуска ракет ФАУ. Эсэсовцы не скрывали, что из подземелья живыми не выходят. Заключенные понимали, что здесь создается секретный военный завод. Но как строго фашисты ни охраняли узников, вести о событиях на фронтах войны доходили в глубокое подземелье. Их приносили новые заключенные. «Как засияли наши глаза, выпрямились спины, когда измученные голодом и непосильным трудом узники узнали о поражении гитлеровской армии под Сталинградом», – вспоминал В. С. Кот.

Несмотря на бесчеловечное отношение, убийства за малейшую провинность, работы с каждым днем шли все медленнее. Узники всеми имеющимися в их распоряжении средствами тормозили работу. То оказывался заваленным один из проходов, то взрыв обрушивал кусок скалы не там, где он должен был обрушиться. Все это делали подпольщики, в состав одной из организаций входил и белорус. По нервозности охранников, частым приездам высокого гитлеровского начальства заключенные чувствовали приближение краха фашистской Германии. К этому времени в подземелье были созданы боевые дружины для организации побега. В одну из организаций входил и В. С. Кот. При приближении советских войск заключенные организовали серию мощных взрывов, члены подпольной организации обезоружили часть охраны, прорвались через железные ворота и вышли из подземелья. После короткой схватки с неуспевшей оправиться наружной охраной узники подались на восток. «Тяжело передать наше чувство при виде танков с красными звездами на башнях, – вспоминал В. С. Кот. – Хотелось броситься целовать эти стальные громады, низким земным поклоном благодарить своих родных освободителей. Ведь они вернули нам свободу, солнце, воздух, жизнь»[676]. После освобождения В. С. Кот еще полгода служил в армии, победу встретил в Австрии и после шестилетней разлуки вернулся в родную деревню.

18-летним юношей встретил войну Евгений Владимирович Жизневский, уроженец д. Миотча Борисовского р-на. Партизанский связной, арестованный гитлеровцами, он оказался в Освенциме. Под конвоем вынося мусор за колючую проволоку, ему вместе с другими заключенными приходилось видеть, как на станцию один за другим прибывали эшелоны со всей Европы – Югославии, Чехословакии, Франции и других стран. Детей силой отрывали от матерей, мужчин определяли отдельно. Женщин и детей сразу направляли в печи крематориев, из труб которых и ночью и днем шел черный, смрадный дым. Крематории были перегружены, а когда не хватало жертв, срочно делалась «сортировка» людей в бараках.

Узников избивали за малейшие провинности, заставляли таскать грузы, которые были тяжелее веса их тела. Никогда не пустовала виселица, с мест массовых расстрелов едва успевали менять окровавленный песок. Временами узники пробовали бежать, но такие попытки очень редко заканчивались удачно. Немцами была налажена система отслеживания – беглецов выдавали местные жители. Смельчаков ждала неминуемая смерть. У сотен узников брали