Мiami News, пятница, 25 августа

Во вторник днем моя машина исчезла. Я оставил ее на улице перед отелем и пошел взять свои купальные плавки, а когда вернулся, ее уже и след простыл.

«Ну и черт с ней, — подумал я, — пришло время убираться из Майами».

Я вернулся в номер и сел, чтобы подумать, спиной к пишущей машинке и лицом к окну, за которым виднелись большие океанские яхты и роскошные плавучие дома, стоящие у причалов острова Индиан Крик. На прошлой неделе там все кишело людьми, устраивались коктейльные вечеринки. Каждый раз, когда вестибюль «Фонтенбло» начинал гудеть от слухов об очередной толпе демонстрантов, надвигающихся на отель по пути из Фламинго-парк, яхты у Коллинз-авеню заполнялись смеющимися делегатами-республиканцами, одетыми в полосатые пиджаки и коктейльные платья. По их словам, нет места лучше, чтобы наблюдать за уличными акциями. А когда демонстранты подходили к главному входу в отель, то оказывались зажаты между фалангой вооруженных полицейских, с одной стороны, и потягивающими мартини делегатами от Республиканской партии — с другой.

* * *

Одна яхта — «Дикая роза» из Хьюстона — во время каждой демонстрации моталась взад-вперед совсем недалеко от берега. С середины Коллинз-авеню можно было разглядеть гостей, развалившихся в шезлонгах и наблюдающих за действом через мощные бинокли. Время от времени они тянулись за свежей выпивкой, которую разносили члены экипажа в белых куртках обслуги с золотыми эполетами.

Все это выглядело настолько вопиюще, настолько откровенно упадочно, что трудно было не сравнивать это с кровожадным высокомерием последних дней Римской империи. Но здесь перед нами была группа богатых техасцев, катающихся на яхте стоимостью 100 000 долларов перед напоминающим дворец отелем Майами-Бич, хихикающих от возбуждения и наблюдающих, как наемные гладиаторы расправляются с толпой вопящих полуголых христиан. Я уже ждал, что они вот-вот начнут требовать крови и подадут сигнал, опустив большие пальцы вниз.

Конечно, никто из тех, кто очутился бы там, на улице с демонстрантами, не стал бы наивно сравнивать их с «беспомощными христианами». За исключением «Ветеранов войны во Вьетнаме против войны» остальные демонстранты в Майами были бесполезной толпой невежественных, отдающих цыплячьим дерьмом себялюбивых джанки, которые добились только того, что посрамили традицию общественного протеста. Они были безнадежно дезорганизованы, у них не было никакой реальной цели, и половина из них настолько обдолбалась травой, винищем и транквилизаторами, что плохо понимали, где находятся — в Майами или Сан-Диего.

Пятью неделями раньше эти же люди сидели в холле «Дорал», называя Джорджа Макговерна «лживой свиньей» и «поджигателем войны». На этот раз их целью был «Фонтенбло», штаб-квартира национальной прессы и многих телевизионных каналов. Если «Роллинг Стоунз» прибудут в Майами, чтобы дать бесплатный концерт, эти придурки построят собственный забор вокруг эстрады — просто затем, чтобы можно было что-нибудь разнести и «разломать ворота».

Во Фламинго-парке, официальном кемпинге для «неделегатов» и других потенциальных «протестующих», происходил такой наркотический загул, что его стали называть «аллея Квалюйда».

Квалюйд является мягким снотворным, но, потребляемый в больших количествах вместе с вином, травой и адреналином, оказывает такой же эффект, как и «Секонал» («Красные»). Присутствие «Квалюйда» настолько чувствовалось во Фламинго-парке, что караван «Последнего патруля» ветеранов войны во Вьетнаме, приехавших сюда автоколоннами со всех частей страны, отказался даже разбивать лагерь рядом с другими демонстрантами. У них, как они объяснили, в Майами было серьезное дело, и последнее, что им было нужно, — это союз с толпой обкуренных уличных психов и вопящих хипуш.

Ветераны Вьетнама устроили свой лагерь в дальнем конце парка, поставили по периметру охрану и организовали контрольно-пропускные пункты, так что туда не мог попасть никто посторонний. «Ветераны войны во Вьетнаме против войны» со сдержанной и зловещей гордостью относились к своей миссии в Майами. Они редко намекали на насилие, но само их присутствие было угрожающим — на том уровне, к которому уличные психи навроде иппи, зиппи и «Студентов за демократию» никогда даже не приближались, несмотря на все свои вопли и буйства[117].

Наиболее впечатляющим перформансом в Майами в течение трех дней съезда Великой старой партии был марш ветеранов Вьетнама у «Фонтенбло» во вторник днем. Большинство представителей прессы и телевидения либо находились в зале съезда, освещая тамошнюю схватку «либералов против консерваторов» из-за правил отбора делегатов в 1976-м, либо стояли под палящим полуденным солнцем в международном аэропорту Майами, ожидая посадки «борта номер один», на котором прибывал Никсон.