Думаешь, мне всегда нравились твои преобразования? Нет, это не так. Не всегда. Однако я соглашался с тобой, поскольку большинство оказывалось на твоей стороне. Почему бы теперь тебе не поступить так же?»

Маленький Макалаурэ захихикал, едва не выдав себя. Да, отец нередко говорил сыновьям: «Численное превосходство — не преимущество в споре умов», намекая, разумеется, на то, что в Тирионе и вообще среди Нолдор говорящих «с» больше, чем хранящих традиции, однако, как выяснилось, сам он при случае пользовался ныне отвергаемым аргументом.

«Ради мира, Феанаро!»

«Нет».

***

Менестрель посмотрел на холодные северные скалы. Война… Она изначально терзала ещё не созданную Арду, то и дело вспыхивая снова и снова, лишь принимая разные обличия. Как же этого избежать? Или хотя бы защититься…

***

«Что тебе рассказал Румил про Мелькора?» — проводив книжника за дверь, спросил отец, словно готовый наброситься на кого-нибудь.

«Он говорил, — маленький Кано испуганно пожал плечами, — что это отступник и изгнанник. Что он спрятан от мира, чтобы осознать содеянное».

«И конечно однажды раскается и станет, как все, — вздохнул Феанаро, страшными глазами смотря на утопавшие в гаснущем золоте и набиравшем силу серебре сады из живых и рукотворных деревьев, — но это не так. Война — его суть. Война — это то, что он вложил в Арду, как частицу своей Темы. Каждый из Айнур — творец, и Мелькор умеет создавать только ненависть и борьбу. Возможно, его суть полезна там, где бессильны мирные методы, но…»

В тот раз отец не договорил, а ребёнок не спросил, так как слушать родителя было не очень интересно, однако позже Макалаурэ всё-таки поинтересовался у деда Махтана, что тот знает про изгнание Мелькора.

«Всё написано в книгах Владык, — ответил самый усердный ученик Вала Ауле. — Ты утверждаешь, будто читал их. Так какие ещё вопросы?»

«Давай фантазировать вместе, — предложил нолдоран Финвэ, когда до него дошла очередь рассказывать о Мелькоре, — бери арфу и играй самую зловещую музыку, какую только можешь. Представь страшный тёмный лес, где попрятались перепуганные пушистики, а враг выпрыгнул из-за дерева, схватил одного и потащил в своё подземное логово. Но вдруг…»

***

Звёздный сумрак Средиземья озарился белым и золотым. Земля содрогнулась, за горами на северо-востоке разверзлась пропасть.

Испугавшиеся света орки с криками ринулись бежать, не разбирая дороги, однако Мелькор, устрашившись расправы, послал приказ, и всё, созданное им, бросилось отражать атаку армии Валар.

— Это ещё что?! — ужаснулся Вала Оромэ отвратительному зрелищу. Охотник, уверенный, что даже дичь и приготовленные из неё блюда должны быть красивыми, замер на месте, направив сияющее копьё на приближающуюся живую массу.

Майя Эонвэ пожал плечами: господин Манвэ Сулимо приказал очистить Средиземье. Теперь понятно, почему Владыка считает создания брата мусором. Что ж, надо убрать — уберём.

— Мелькор отвратителен! — выругался Оромэ и послал коня вперёд, а Тулкас, хохоча, ринулся в кишащее живое месиво.

Принявшие облик зверей и птиц Майяр Вала-Охотника вступили в заведомо выигранный бой.

Среди дивного сияния и звуков гармоничной, хоть и грозной Темы, из-под земли, выдавая расположение тайной крепости Утумно, по приказу Мелькора лезли всё новые и новые чудовища, однако далеко не все из них были способны сражаться: орки в большинстве своём не успели вооружиться; непонятные создания, сшитые из кусков тел эльфов, порой даже безголовые, ползли медленно и неуклюже, неловко скребя многочисленными несоразмерными руками и ногами, царапая до крови надутые животы; вороны взметнулись чёрной стаей, закружились с карканьем, да только птицы были слишком слабы для противостояния орлам Манвэ Сулимо.

— Отвратительное уродство! Как всегда, — Вала Оромэ осмотрелся.

Перед взором охотника разразилась неравная схватка. Прекрасные сильные звери, в звёздном свете сияющие зоркими зелёными и жёлтыми глазами, покрытые рыжей, чёрной, пятнистой или полосатой шерстью, блестящими панцирями или чешуёй, вооружённые когтями, копытами и клыками, сминали и втаптывали в пропитавшуюся кровью мягкую землю нежизнеспособных уродов, количество которых ужасало.

Вдруг сзади тревожно залаяли псы, Майя Эонвэ обернулся и увидел бросившихся на армию Валар огромных волколаков с разумными глазами Айнур. Развернув коня и схватившись за боевой посох, посланник Владыки Манвэ ослепил нападавших вспышкой белого света, оглушил одним лишь аккордом, способным сбить диссонансную мелодию искажения. Волколаки на мгновение растерялись, и проиграли бой, пав под натиском воинов Вала Оромэ.

— У Мелькора нет шансов на победу, — сказал Эонвэ, смотря на побоище. — Почему он не сдаётся?

— Трус, — с презрением бросил Оромэ, а тем временем Тулкас нашёл убежище брата и начал пробиваться внутрь.

***

Зеркала, зеркала, зеркала…

Меня здесь не найдут! Не найдут!

Мелькор понимал, что скрыться не удастся, ведь Айнур — единая Музыка, и каждая Тема знает, как и откуда звучит другая, но…

Гадкая слабая плоть! Она заставляет бояться за себя больше, чем за крепость, хранящую столько трудов!

Разумом осознавая, что надо выйти и сдаться, а не прятаться в подземной твердыне Утумно, проникнув в которую, братья найдут главные ценности, Мелькор не мог заставить себя успокоиться — совершенно необъяснимый страх был сильнее любых доводов и требовал надеяться, что всё обойдётся.

Земля содрогнулась раз, ещё, ближе, ближе, и очередной удар пришёлся в утонувший в бесконечном мраке потолок.

Зеркала со звоном раскололись, полетели вниз каплями слёз и крови, свод разверзся, и в бело-золотом сиянии возникло хохочущее лицо.

— Брат! — Мелькор заулыбался, отступая в исчезающий под натиском света мрак.

Появление Тулкаса вдруг отрезвило: войско противников слишком сильно, Оромэ уничтожит всё, что встанет на пути его армии. Нет! Нельзя этого допустить!

— Как я рад тебя видеть! Если я что-то не так сделал, прости! Я готов извиниться за всё! — кланяясь, Мелькор отдал приказ самым ценным творениям отступить под землю, в самые глубокие залы и там заснуть. Хотелось верить, что не навечно.

Удар. Свод начал рушиться. Делать камни безопасно-жидкими стало сложнее из-за их количества.

— Ты? Извиниться? — Тулкас расхохотался так, что затряслась сама земля. — Не смеши!

Мелькор, кланяясь ещё более усердно и умоляюще складывая руки, сосредоточился.

Прозвучал призыв.

Среди растрескавшихся зеркальных колонн возникли огненные вихри, окружённые всплесками молний. Семь исполинских и несколько десятков поменьше — пламенные Майяр бросились защищать своего господина, однако их силы оказалось слишком мало. Мелькор понял это, когда прямо в Утумно ворвались исполинские орлы, псы и выглядящие эльфами воины Оромэ.

Хозяин крепости понял, что с самого начала неправильно распределял мощь Творения, и теперь это обернулось