Сначала ему пришлось рассказать свою историю на земле, под дулами винтовок, потом на борту вертолета, теперь надо рассказывать ее здесь, в палатке… И чем дольше, тем лучше. Каждая секунда на вес золота.

— Послушайте! Я хочу объяснить еще раз, — начал Мигель терпеливо, говоря по-английски с австралийским акцентом. — Меня зовут Мигель Балиус. Я живу в Барселоне, работаю водителем лимузина. Приехал сюда навестить двоюродного брата в Эль-Боррасе. Только его дома не оказалось, да и жене было не до меня: племянник Амадо и его друг Гектор куда-то пропали. Вот они! — Мигель с готовностью показал пальцем на каждого из мальчишек. — Гектор и Амадо. Ушли с утра и к ужину не вернулись. Никто не знает, куда подевались, но я догадался. Там, куда им соваться не положено: в старой шахте. Ищут небось золото, которого там нет. Только местным этого не докажешь… Ладно, я молчу; одолжил только мотоцикл у брата и поднялся по тропинкам сюда. Ну и нашел, само собой, их мотоциклы там, где они всегда их оставляют. Начинаю искать, а тут дождь пошел; вижу — вроде бы следы. Пока шел по следам, промок и замерз, да и стемнело. А тут прожектора с неба, из вертолетов люди с оружием сыплются… Требуют сказать, что я знаю о президенте Соединенных Штатов. Хороший человек, говорю. Что еще знаешь, спрашивают. Слышал в новостях, говорю, что его вывезли среди ночи из Мадрида из-за террористов. Больше ничего. Зато ребята нашлись, Амадо и Гектор. Мне повезло…

— Вы были с президентом — здесь, в горах, — сказал Билл Стрейт сухо.

— Президент Соединенных Штатов у нас в горах?

— Где он?

— Откуда мне знать? Я искал Амадо и Гектора.

— При вас оказалось майларовое одеяло. Зачем оно вам понадобилось? — Стрейт, кажется, начинал терять терпение.

— В горах холодно, тем более ночью. Дождь опять же… Другого ничего не было, я и взял.

— Дождь, говорите? Не от дождя, от спутников вы под ним прятались.

— Я тут бегаю по горам в темноте, а вы смотрите за мной со спутника? — Мигель рассмеялся. — Большое спасибо! Помогаете, чем можете.

— Где президент? — продолжал Стрейт сурово, будто не слышал. — Кто еще с ним?

— Какой президент? Мне найти Амадо и Гектора надо было…

— Где он? — Лицо Билла Стрейта окаменело, взгляд сделался колючим.

— Президент?

— Да, президент.

— Вы хотите знать, где он сейчас?

— Вот именно.

Мигель посмотрел в глаза Стрейту, перестав прикидываться дурачком.

— Понятия не имею, — сказал он.

3.30

Они сидели на засыпанной щебнем тропинке у подножия Чертовой Горки — ободранные, в синяках, не в силах унять дрожь, но чувствуя себя победителями. Каждый справился с собой и с горами, никто не потерялся и не уступил слабости; говорили наперебой, чтобы доказать себе и другим, что выдержать можно и не такое. Пройти через подобное и остаться живым — хорошо!..

Вертолеты утюжили горные вершины где-то высоко, заливая светом прожекторов то скалы, то хвойный лес. Не напали на след и не обнаружили адского спуска, по которому ушли беглецы. Пока не обнаружили.

Отдышавшись, президент посмотрел на Хосе.

— Ты молодец: сделал большое дело, — сказал он по-испански. — Такое не каждому по плечу. Далеко не каждому! Спасибо. Говорю за всех нас и от себя лично. Хочу назвать тебя своим другом. — Генри Харрис протянул руку.

Несколько мгновений Хосе колебался, глядя то на одного, то на другого. Потом на его губах появилась улыбка, смущенная и гордая. Хосе пожал президенту руку.

— Gracias, sir. Usted es mi amigo. — Он посмотрел на остальных, кивая: — Ustedes todos son mis amigos. Спасибо, сэр. Вы мой друг. Вы все мои друзья.

— И куда теперь? — спросил президент, вставая.

— Теперь туда.

Хосе кивнул в сторону тропинки, уходившей в каменистую расщелину. В разрыве туч появилась луна, высветив на мгновение и дно каньона, где находились беглецы, и горные вершины высоко над головой. Только тогда стало видно, насколько крутой была горка и с какой головокружительной высоты они слетели минуту назад. В другое время разумному взрослому человеку никогда не пришло бы в голову испытывать так судьбу. Безумие, если не самоубийство, еще и вчетвером… Но сегодня — не «другое время».

— Vamonos, — сказал Генри Харрис, обращаясь к Хосе. — Пошли.

Кивнув, Хосе двинулся вперед, к расщелине.

5.20

Николас Мартен стоял на пороге небольшого каменного домика с жестяной крышей у границы арагонских виноградников. Эту хозяйственную постройку Хэп запомнил еще месяц назад, когда секретная служба готовила визит президента. Хэп тогда исходил городок пешком. Сейчас Мартен закусывал сушеными финиками, найденными в мешке на полке. За поясом у него устроился «ЗИГ-Зауэр» Хэпа Дэниелса; майларовый плащ был наконец сброшен… На ясном теперь небе луна опускалась за горные вершины на западе. Через час небо на востоке начнет бледнеть, через два будет светло, еще через полчаса взойдет солнце.

Мартен прикрыл глаза, стараясь представить в деталях извилистый маршрут от подножия горки и до виноградников. Ни вертолетов, ни людей — никаких признаков погони вплоть до этой самой минуты. Если они и правда настолько везучие, майор морской пехоты Джордж Герман Вудс и остальные пилоты так и летают над горами. Если повезет еще больше, они будут там летать и после восхода солнца. А потом… Потом не имеет значения. Если все пройдет по плану Хэпа Дэниелса. К тому времени они просочатся сквозь все заслоны, до самой церкви, а Генри Харрис произнесет речь. Самую главную речь в своей жизни. Ее будет кому выслушать.

5.23

Повернувшись, Мартен шагнул внутрь домика, где спали мертвым сном остальные. У самой двери — Хосе, в нескольких футах налево — Хэп Дэниелс, не выпуская из рук автомата, а подальше от входа, предположительно в самом безопасном месте, — президент Генри Харрис.

Вытащив из-за пояса пистолет, Мартен присел на пороге. Домика они достигли в четыре тридцать; через пять минут Хэп объявил, что место подходящее и достаточно безопасное. Тогда же нашелся резиновый шланг с краном снаружи и мешок с финиками на полке; можно было напиться, и всем четверым хватило поесть. После импровизированного завтрака усталость навалилась по-настоящему. Мартен вызвался стоять на часах первым. В пять сорок пять ему предстоит разбудить Хэпа Дэниелса — тогда можно поспать самому, до шести тридцати. Сорок с лишним минут, если ничего не случится. Дальше им останется пройти три четверти мили вверх по склону холма, через виноградник. Наверху начинаются служебные постройки курорта: есть надежда, что рассвет застанет их там.

Надежда.

До сих пор все шло гладко, как по маслу. Предутренние часы, объяснил Хэп, и место отдаленное. До первых рубежей службы безопасности оттуда еще почти милю идти — до грунтовой дороги, прорезающей виноградник. За виноградником собственно курорт, а на дороге уже посты. Периметр комплекса немалый: виноградники, поле для гольфа, парковки, теннисные корты, лесопарк, бунгало и гостиничные корпуса. Ну, и старинная церковь на холме — это немного подальше. Им туда.