litbaza книги онлайнНаучная фантастика«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1965-1974 - Борис Васильевич Зубков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 ... 462
Перейти на страницу:
приходя в отчаяние, начинали сомневаться в успехе. Все попытки повторить «подвиг Рокомо» неизменно кончались ничем. Структуры, которые, несомненно, представлялись нам какими-то микроформами силициевой жизни, оставались в своем первозданном состоянии. Юсгор безуспешно пытался выступить в роли нового Рокомо, с той только разницей, что вместо друзей Молний, помогавших легендарному герою, ему помогали современные приборы и мы все.

Со дня на день мы ожидали отправленную с московского завода в адрес Паутоанского университета мощную электростатическую установку. Наконец великан пришел, был спешно установлен, испытан, и срез метеорита очутился в его разрядах. Ничего! Впрочем, отчаиваться еще было рано. Огромное количество комбинаций нужно перебрать, чтобы попытаться создать точно такие же условия, при которых образовалась «пена гнева — созидания» тогда, тысячу лет назад, в загадочном храме Небесного Гостя… А может быть, и не образовалась?.. А что, если легенда — это плод безудержной фантазии?.. Но окаменевшая пена? Рука Лавумы? Наконец, нетленная ткань, найденная Мурзаровым?.. И все же сомнениям не было конца. Допустим, верны наши соображения и «пена гнева» как низшая, чрезвычайно стойкая форма силициевой жизни и в самом деле возникла тогда из метеорита. Кто может поручиться, что она сохранила жизнеспособность еще в течение тысячелетия?

А опыты мы все же продолжали. Сотни опытов все с тем же результатом. Метеорит почему-то не желал воскресать.

Трудное это было время. Через какой-нибудь месяц события начали нарастать с кинематографической быстротой, но тогда… Тогда мы с Юсгором не могли похвастать обилием новостей и тихо завидовали Мурзарову. Как историк и археолог, он откапывал в древних рукописных документах Паутоо массу увлекательных сведений о событиях, так или иначе связанных с силициевой загадкой, и уже успел отослать для опубликования две чертовски интересные статьи.

Да, Мурзарову было куда легче, чем нам, биохимикам. Мне в особенности. Я все еще не мог свыкнуться с тропиками, из Ленинграда приходили неприятные, вызывающие тревогу письма: серьезно болела мать; в Паутоанском университете из-за бесконечных неудач складывалась нервозная напряженная обстановка, а тут еще начался период дождей и окончательно поверг меня в уныние. В те дни я все чаще и чаще ловил себя на трусливой нехорошей мысли: «Домой! А как бы уехать домой?»

Но вот в момент наиболее тягостный все вдруг повернулось, как говорят, на сто восемьдесят градусов.

Лаборатория наша стояла несколько особняком, на самой окраине большой университетской территории. Как-то поздним вечером, возвращаясь к себе в коттедж, я проклинал все на свете и особенно тропические ливни. «Не бывает гроз сильнее, чем в месяце Ливней, и не бывает гроз страшнее, чем в Ночь пришествия Небесного Гостя», — вспомнил я слова легенды о Рокомо и Лавуме и, несмотря на потоки, низвергавшиеся с неба, бросился назад, в лабораторию, к телефону.

— Юсгор? Это я, Алексей. Юсгор, мы еще не пробовали ливней!

Да, мы перепробовали, кажется, все, кроме ливней. Начался перемонтаж всего нашего теперь уже довольно сложного хозяйства. Установку мы поместили в отдельном небольшом бетонном здании и теперь возились с ней, выкатывая ее под тропические ливни, сочетая искусственные разряды колоссальной мощности с естественными потоками тропического дождя. Это было не очень забавно и, скорее всего, бесполезно. Силициевым микроорганизмам, сидящим в осколке метеорита, обильное душирование не помогало. Не охлаждало оно, правда, и нашего пыла. Мы продолжали ставить опыты, усложнившиеся теперь до крайности. Каждый раз, закончив работу, мы должны были втаскивать все оборудование в помещение и только тогда, уставшие и злые, отправлялись, под ливнем конечно, отдыхать.

На Паутоо ливни обрушиваются, нагоняя ужас на всю природу. Поднимается ветер, вздымающий к небу пыль и листья, грохочет гром, лиловые молнии прорезывают тяжелые тучи, и в их вспышках ослепительно загораются скалистые склоны Себарао. Вскоре все заволакивается непроглядной серой лавиной воды, срывающей листья, ломающей сучья, а то и целые деревья. Но достаточно случиться, что день-два не выпадет дождь, и природа изнывает от засухи: вянут листья, все покрывается слоем пыли и замирает. Две недели без потоков живительной влаги — и на островах беда, угроза полного неурожая. Дожди в Макими часты и обильны. Когда они неистовствуют, кажется, нет никакой возможности жить в этом водяном царстве, но, к счастью, они кончаются быстро. Полчаса, час — и воды стекают, впитываются в почву, а утром вновь начинается сказка. Еще стелются клочки оставшегося от ночи тумана у подножия пальм, а солнце уже пронизывает их кроны. Вершина Себарао переливает волшебными красками, на листьях, больших и глянцевитых, еще хранящих крупные, будто стеклянные капли, возникают мириады радужных лучиков, все блестит и сверкает, все свежо и празднично. Дышится легко, ароматы цветов бодрят, и кажется, не будет конца этому веселью в природе.

Вот в такое же нарядное и легкое утро мы шли с Юсгором к нашему бетонному домику, о чем-то непринужденно болтая, всецело отключившись от наших тревог, неудач и трудных раздумий о метеорите. Охранник предъявил нам пломбы. Мы, как всегда, тщательно проверили запоры, и Юсгор стал возиться с ключом, безуспешно стараясь втолкнуть его в замочную скважину. Скважина оказалась намертво забитой чем-то вроде штукатурки.

— Что за хулиганство!

— А может быть, хуже? Юсгор, что, если и здесь, как в свое время в музее, успели побывать охотники до нашего метеорита?

Вызвали начальника охраны. Сбежались охранники, дежурившие в предыдущие смены, подошло несколько сотрудников из физического корпуса. Начались споры и крики, слова произносились всеми одновременно и с такой скоростью, что мои познания паутоанского языка мне не помогали вовсе. Чем бы все это кончилось — не знаю, но в это время из маленького, расположенного довольно высоко над землей окошка полетели стекла.

Поток грязно-зеленой пены хлынул из окна и стал растекаться по траве. Местами пена тотчас же окаменевала, образуя, как и в замочной скважине, похожую на штукатурку массу, но местами ее ручейки уж очень проворно и быстро пробирались между расщелинами в камнях, подползали к кустам, и кусты…

Кусты окаменевали.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Океанские отливы и приливы чередуются с еще большей точностью, чем в период дождей ясная погода сменяется плохой. Полсуток вода стремится убежать подальше от берега, полсуток она ведет свое неутомимое наступление на сушу, а затем снова обнажает дно. Местами вода остается. Бродя в ней по пояс или по колено, можно увидеть копошащиеся среди ветвистых кораллов огромные серые с красными кольцами голотурии, синие морские звезды, тридакны, мелькающие среди темно-багровых зарослей золотисто-голубые рыбки, прозрачные медузы, окрашенные в зеленоватый цвет сифонофоры и яркие губки.

В дни, когда удалось наконец оживить кусок метеорита, когда мы, забыв обо всем

1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 ... 462
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?