и спросил, есть ли у кого-нибудь молоток. Солдат попытался отодрать табличку штыком, но Бен-Гурион боялся повредить камень. Наконец буквы аккуратно соскребли. Символизм удаления арабского языка с еврейской святыни не ускользнул от свиты Бен-Гуриона, который воскликнул: «Это величайший момент в моей жизни с тех пор, как я приехал в Израиль!»

На следующий день Бен-Гурион предложил снести заодно и стены Старого города, ведь они не были еврейскими (их построил султан Сулейман Великолепный), но правительство не поддержало эту идею. По заверениям Тедди Коллека, квартал требовалось разрушить, ибо к Стене Плача тянулись тысячи иудеев, и их проход по «опасным узким переулкам среди трущоб и лачуг» был «немыслим»: евреи нуждались в чистом светлом пространстве, дабы отпраздновать свое возвращение к святыне.

В Муграби насчитывалось 135 домов, и в результате сноса по меньшей мере 650 человек остались без крова. Вечером 10 июня – в последний день Шестидневной войны – в квартале установли прожекторы, которые осветили все закоулки. Рабочие сломали пару построек кувалдами, а затем пригнали армейские бульдозеры. Жителям велели покинуть дома и ничего с собой не брать (израильтяне торопились – до торжества оставалось всего два дня). Когда они отказались, подполковник Яаков Салман распорядился начать снос бульдозером, – и первое же здание сразу обрушилось. Арабы высыпали на улицу и потянулись к автобусам[168]. Среди обломков рухнувшего дома обнаружили женщину, бившуюся в судорогах. Инженер Йоханан Монтскер отвез ее в больницу, но к полуночи она умерла. Спустя два десятилетия инженер Итан Бен-Моше, руководивший операцией, рассказал в интервью, что та жертва была не единственной, – из-под завалов извлекли еще три тела (их доставили в госпиталь Бикур Холим), а несколько тел отправили на свалку вперемежку со строительным мусором («Мы выбросили обломки домов вместе с трупами арабов»).

Через два года, в июне 1969 г., были уничтожены здания рядом со Стеной Плача, уцелевшие в 1967 г., – медресе Фахрия и особняк, который с XVI в. занимала аристократическая семья Абу Сауд (он являлся прекрасным образцом мамлюкской архитектуры). Израильтяне отметили, что при ремонте крыши и балконов использовались железные балки и бетон, поэтому особняк стал «слишком современным» и утратил историческую ценность. К роду Абу Сауд принадлежала мать Ясира Арафата, приходившаяся двоюродной племянницей муфтию Мухаммеду Амину аль-Хусейни; кажется, в детстве Арафат жил в этом особняке в квартале Муграби с 1933 г. по 1936 г.

12 июня 1967 г., когда правительство обсуждало ситуацию в Старом городе, министр юстиции Яаков Шапира сказал: «Это незаконные сносы, но хорошо, что они проводятся». Чиновники, зная о возможных юридических проблемах по причине несоблюдения четвертой Женевской конвенции (1949)[169], вооружились документами муниципалитета Восточного Иерусалима, свидетельствующими о плохих санитарных условиях в Муграби. Весной 1968 г. израильские власти заявили ООН, что здания пришлось снести, ибо при иорданской администрации квартал превратился в трущобы.

Ликвидация Муграби являлась элементом гораздо более обширного процесса – изгнания арабов из Еврейского квартала Старого города, который они заселили по итогам Первой арабо-израильской войны. Среди тамошнего арабского населения присутствовали те, кто бежал из Израиля в 1940-х гг., – но, по словам Коллека, они «не испытывали особых чувств» к Еврейскому кварталу.

В 1967 г. израильские власти выселили из Еврейского квартала около 6000 палестинских арабов. Частные компании, отвечающие за его застройку и реконструкцию, лишали палестинцев права пользования землей по той причине, что они не были евреями. В 1978 г. Верховный суд Израиля создал прецедент, когда вынес решение по делу Мухаммеда Буркана. Суд постановил, что Буркан, являясь собственником дома, не может вернуться в него, поскольку территория имеет «особое историческое значение» для еврейского народа.

Впрочем, Израиль не только брал – через 10 дней после захвата Храмовой горы евреи вернули ее мусульманам. «Владеющий Храмовой горой владеет Землей Израиля», – говорил израильский поэт Ури-Цви Гринберг, – однако Моше Даян, будучи светским человеком, велел снять израильский флаг с Купола Скалы и передал иорданскому вакфу административный контроль над главной иудейской святыней. Известны слова министра обороны: «Зачем нам этот Ватикан?» По слухам, тогда же раввин Шломо Горен просил генерала Узи Наркиса взорвать динамитом Купол Скалы и сослаться на боевые действия: «Сделай это, и ты войдешь в историю». Харам аш-Шариф представляет собой неиссякаемый источник проблем и находится в эпицентре арабо-израильского конфликта. Хватает того, что Иордания управляет историческим участком в Иерусалиме, ограничивая тем самым суверенитет еврейского государства над городом, который оно считает своей столицей.

Другой одиозный пример операции с недвижимостью религиозного назначения – «апельсиновая сделка» (соглашение № 593 «О продаже правительством Союза Советских Социалистических Республик имущества, принадлежащего СССР, правительству государства Израиль» от 7 октября 1964 г.). За весьма скромную сумму в 4,5 миллиона долларов СССР уступил Израилю 22 объекта общей площадью 167 000 м2 – собственность Русской духовной миссии в Иерусалиме. Сделка названа «апельсиновой», потому что Израиль заплатил яффскими апельсинами и текстилем. Никита Хрущев буквально обменял Русскую Палестину на фрукты – которые, по слухам, сгнили по дороге в СССР.

К середине июня 1967 г. израильское правительство решило аннексировать Восточный Иерусалим – вопреки позиции ООН и международного сообщества. 27 июня Кнессет принял постановление, позволяющее министру внутренней безопасности расширять муниципальные границы указом. На следующий день Элиагу Сасон официально расширил муниципальные границы Западного Иерусалима, включив в него Восточный Иерусалим с пригородами.

Победа в Шестидневной войне виделась израильтянам настолько блестящей, что они брали землю на Западном берегу, не думая, кто на ней живет и что с ней делать. На волне эйфории к Восточному Иерусалиму были присоединены 28 арабских деревень и иных поселений, никогда прежде не входивших в состав города: Кафр-Акаб, Джабаль аль-Мукабер, Цур-Бахер, Ар-Рам, Сильван (Силуан) и прочие, включая лагерь палестинских беженцев Шуафат. Территория Иерусалима увеличилась в 20 раз, а территория еврейского государства – в четыре раза. Разгромив арабские армии, Израиль взял не только земли, подконтрольные Иордании (Восточный Иерусалим и Западный берег реки Иордан), но также египетский Синайский полуостров, сектор Газа, фермы Шееба (оспариваемые также Сирией и Ливаном) и большую часть сирийских Голанских высот.

Описанные события усугубили ситуацию с палестинскими беженцами. Накба для них продолжалась и сопровождалась зеркальным процессом – изгнанием евреев из арабских стран (в 1948 г. их насчитывалось от 400 000 до 800 000). После Шестидневной войны 175 000–300 000 палестинцев перебрались с Западного берега в Иорданию; одни давно жили на Западном берегу, другие переселились во второй половине 1940-х гг. и теперь были вынуждены опять уходить. Аналогичная судьба постигла тысячи евреев, покинувших Египет, Ирак, Сирию, Ливан, Йемен, Тунис, Марокко, Ливию; пострадавших от погромов; потерявших здоровье и имущество. Право палестинцев на возвращение превратилось