Наконец левая голова Дондак-Саямира заговорила:

– Зачем ты пришел сюда?

– Просить аудиенции у первых министров понтифекса.

– Так написано в твоем письме. Какое дело у тебя к ним?

– Дело величайшей важности, государственное дело.

– Да?

– Вряд ли ты можешь рассчитывать, что я буду обсуждать это с кем-то ниже самого высокого уровня власти.

Дондак-Саямир бесконечно долго обдумывал сказанное. Он снова заговорил – уже правая голова. Второй голос был много ниже первого.

– Если я зря потревожу верховных министров, мне не поздоровится.

– Если ты помешаешь моему свиданию с ними, тебе будет еще хуже.

– Угрожаешь?

– Отнюдь нет. Скажу тебе только, что, если они не получат моей информации, последствия будут весьма серьезными для всех нас. Министры, без сомнения, рассердятся, узнав, что помешал мне ты.

– Я не один, – сказал су-сухирис. – Есть второй мажордом, и такое прошение мы должны одобрить оба. Ты еще не разговаривал с моим коллегой?

– Нет.

– Она сумасшедшая. Она злонамеренно отказывается сотрудничать со мной уже много месяцев. – Теперь в разговор включились сразу обе головы Дондак-Саямира, и эффект этого жуткого диссонанса был крайне неприятным. – Даже если я дам тебе свое согласие, она откажет, а значит, ты никогда не увидишь верховных министров.

– Но так не должно быть! Нельзя ли как-нибудь обойти ее?

– Это незаконно.

– Если она нарушает закон, то…

– Ответственность за это несет она, – равнодушно ответил су-сухирис.

– Нет, – возразил Валентин, – ответственность лежит на вас обоих! Ты не можешь просто сказать, что из-за ее нежелания сотрудничать с тобой я не двинусь вперед, когда на карту поставлено само существование правительства!

– Ты действительно так думаешь? – спросил Дондак-Саямир.

Вопрос поставил Валентина в тупик. То ли он относился к идее угрозы королевству, то ли к замечанию, что су-сухирис несет равную ответственность, препятствуя Валентину. После паузы он спросил:

– Что же ты мне посоветуешь?

– Возвращайся домой, живи счастливо и плодотворно и оставь проблемы управления тем, кто призван распутывать их.

Примерно такой же разговор состоялся у Валентина и с Титаморн Суул. Женщина-мажордом была менее надменной, но вряд ли более сговорчивой.

Высокая брюнетка, лет на десять-двенадцать старше Валентина, она производила впечатление деловой, знающей женщины. На ее столе в кабинете, более веселом и привлекательном, хотя столь же маленьком, как и у су-сухириса, лежало прошение Валентина. Титаморн Суул несколько раз постучала по нему.

– Ты не можешь увидеться с ними.

– Позволь узнать почему?

– Потому что их никто не видит.

– Никто?

– Никто с внешней стороны. Теперь это не делается.

– Из-за разрыва между тобой и Дондак-Саямиром?

Титаморн Суул поджала губы.

– Он идиот! Но даже если бы он как следует выполнял свою работу, тебе все равно не добраться до министров. На них лежит великая ответственность. Как тебе, наверное, известно, понтифекс стар, он мало занимается делами управления, поэтому на тех, кто его окружает, ложится тяжелое бремя. Ты понимаешь это?

– Но я должен их увидеть.

– Я не могу тебе помочь. Их нельзя тревожить даже по самым важным причинам.

– А предположим, – медленно проговорил Валентин, – что корональ был свергнут и в Замке сидит незаконный правитель?

Титаморн Суул подняла маску и ошеломленно посмотрела на Валентина.

– Что ты хочешь этим сказать? Ну вот что: твое прошение отклонено. – Она встала и указала рукой на дверь. – У нас в Лабиринте и так хватает сумасшедших, а тут еще приходят из…

– Подожди, – сказал Валентин.

Он вошел в состояние транса и, призвав на помощь силу обруча, потянулся к душе Титаморн, коснулся ее и окутал своей душой. Он не собирался раскрывать тайну мелким служащим, но, похоже, другого выбора нет, приходится брать ее в поверенные. Он держал контакт, пока не почувствовал слабость и головокружение. Тогда он прервал его и быстро вернулся к полному сознанию.

Титаморн Суул растерянно смотрела на него, щеки ее горели, глаза блуждали, грудь тяжело вздымалась. Наконец она спросила:

– Что это за фокус?

– Это не фокус. Я сын Повелительницы Снов, и она лично научила меня искусству посланий.

– Лорд Валентин брюнет.

– Был. А теперь – нет.

– Ты хочешь, чтобы я поверила…

– Пожалуйста, – произнес Валентин, вкладывая в это слово всю силу своего духа, – поверь мне. Все зависит от моего доклада понтифексу о случившемся.

Но ее подозрения были слишком глубоки. Она не преклонила колени, не сделала знака Горящей Звезды, в ней появилась лишь угрюмая растерянность. Ей явно хотелось, чтобы Валентин навязал этот рассказ какому-нибудь другому чиновнику.

– Су-сухирис запретит все, что я разрешу, – сказала она наконец.

– Даже если я покажу ему то, что показал тебе?

Она пожала плечами.

– Его упрямство просто легендарно. Даже для спасения жизни понтифекса он не согласится ни с одним из моих предложений.

– Но это безумие!

– Именно так. Ты говорил с ним?

– Да. Он показался мне недружелюбным и распухшим от гордости. Но не сумасшедшим.

– Пообщайся с ним побольше, – посоветовала Титаморн Суул, – прежде чем сформировать окончательное мнение.

– А если подделать его подпись и пройти так, чтобы он не знал?

Она была шокирована.

– Ты толкаешь меня на преступление?

Валентин пытался сохранять спокойствие.

– Преступление уже совершено, и немалое. Я, корональ Маджипура, коварно смещен с трона. Твоя помощь жизненно необходима для восстановления справедливости. Неужели ради этого нельзя нарушить какие-то пустяковые правила? Неужели ты не понимаешь, что в моей власти простить тебе любое нарушение? – Он наклонился к ней. – Время не ждет. Замок стал домом узурпатора. А я, вместо того чтобы вести через Алханроэль армию освобождения, бегаю от одного подчиненного понтифекса к другому. Поставь свою подпись, и ты будешь вознаграждена, когда на Маджипуре вновь воцарится порядок.

Титаморн Суул смотрела на него по-прежнему холодно.

– Твой рассказ столь необычен, что требует от меня слишком большой веры. Что, если ты лжешь? Что, если ты подкуплен Дондак-Саямиром?