Троуп вновь ощутил на себе шкуру последнего мерзавца и гнусный привкус во рту. Жаль, Макбраун ничего не видел. Сто процентов, ему бы понравилось.

«Скафандрам» тоже досталось. Кое-кто поторопился с подниманием забрал, у многих броня была не в комплекте; как правило, отсутствовали перчатки. А руками, обожженными кислотой, нелегко удерживать оружие, не говоря уже о том, чтобы вести прицельный огонь... Все они бестолково носились по трюму. Кто-то пытался снять шлем и, должно быть, истошно вопил: «Мое лицо, МОЕ ЛИЦО!» Кто-то пытался стряхнуть кислоту с рук, вытереть о любую поверхность (как, например, одежду, скафандр или физиономию товарища).

Определенно, дальнобойщик пришел бы в неописуемый восторг от увиденного.

Самое главное началось через несколько мгновений. Судя по всему, первым пираты услышали тонкий свист, характерный, как правило, для ситуации, когда газообразная субстанция покидает некий ограниченный объем. Однако, прежде чем кто-либо определил источник странного звука, симптомы проявились сразу у нескольких флибустьеров. Мало того, что у них жутко заслезились глаза и засвербило в носу, согнувшись в три погибели, они синхронно исторгли из желудков все содержимое. Сперва стали блевать пятеро, к ним присоединились еще трое, а спустя считанные секунды, наизнанку выворачивало почти всех, кто не был наглухо запечатан в скафандре.

Опорожнив желудки, флибустьеры по-прежнему сгибались в три погибели: спазмы грозили порвать весь пищеварительный тракт. Нейротоксины одинаково действовали как на людей, так и на инопланетян. Они не убивали (боевые газы, приводящие к летальному исходу, были запрещены рядом конвенций), но те, кто скрючился между контейнеров, искренне желали умереть. Один мудрец говорил: «Когда справляешь нужду или блюешь, не сумеешь дать сдачи». Эти экземпляры уже не бойцы. На ближайшее время — точно.

Но, помимо защищенных «скафандров», более или менее стойко держались еще несколько типов, в основном, Иные, причиной чему, очевидно, была нервная система, несколько отличная от традиционной. Мозг и основные узлы еще не поняли, что атакованы чрезвычайно сильным токсином, а потому не торопились давать сигнал тревоги желудку и слизистым оболочкам. Этих-то субъектов «скафандры» и десантировали первой же партией, силком затащив в кабину лифта. Остальные либо ползли к внешнему шлюзу, либо растянулись без сознания в лужах рвоты. Скоро действие газа закончится, но парни будут крайне далеки от той идеи, что нужно с кем-то сражаться.

Усмехнувшись, Громобой инстинктивно проверил наличие в кобурах пистолетов. Ловушки исчерпали себя и, нужно отметить, блестяще справились со своими задачами. Те корсары, что переживут этот день, запомнят его на всю жизнь. Хотя таких, безусловно, будет немного. Если вообще останутся.

Блэйз слышал, как лифт поднялся на пассажирскую палубу и, мягко звякнув, открыл створки. Пираты, стеная, бранясь и производя иные, куда менее благозвучные звуки, вывалились в пустой коридор. Судя по неуверенному топоту, у них не имелось заготовленного тактического плана. Кто-то невнятно бормотал, пытаясь определить, куда двигаться и. собственно, нужно ли.

Им следовало дать осторожный намек, своего рода провокационную подсказку. Благо, ИскИн, даже если бы не прошла детальный инструктаж, знала, что делать.

Стараясь производить как можно меньше шума, Троуп вынул пистолеты и свинтил глушители. Ему давно хотелось это сделать. Стрелок привык к грохоту выстрелов, а пшиканье глушителей лишало такой роскоши. Помимо этого, они смещали центр тяжести, что создавало определенный дискомфорт.

Через полуприкрытый проем Громобой увидел, как на палубе появился... он сам: ловкий, подтянутый, с большими пистолетами в руках, и вновь преисполнился неуместной гордыни. Голограмма обернулась, будто в панике, и метнулась по коридору.

Решив, что загнали добычу в угол, флибустьеры радостно загоготали и бросились следом. От топота десятка ног переборки заходили ходуном.

Настенный дисплей демонстрировал, как внизу, в трюме, «скафандры» наконец обнаружили баллон с нейротоксином и теперь пытались его достать. Для этого требовались невесомость или очень длинная стремянка.

Коллеги, ведущие преследование «цели», также не проявили чудес сообразительности. Промчались мимо, и НИКТО не удосужился заглянуть в полуприкрытый проем.

Троуп поднялся с койки, вышел из каюты — корсары замерли посреди коридора, гадая, куда девался этот парень с антикварными пушками — и, подняв пистолеты, хладнокровно расстрелял грабителей. Ему было неприятно стрелять разумным существам в спины (столь неприятно, сколь и в лицо), но он предпочел, чтобы стрелял именно он, а не кто-нибудь другой — в него.

Тела, в которых возникли дырки, не предусмотренные физиологией, падали на пол. Одно пыталось удержаться о переборку, но жизнь утекала сквозь пальцы.

Услышав позвякивание магнитных подошв, Громобой инстинктивно пригнулся и нырнул в ближайшую каюту. Вовремя. Над головой беззвучно пронесся алый луч, Еще немного, и охотник улегся бы рядом с теплыми трупами.

В громе выстрелов он не расслышал, как прибыла кабина и как — с красивым звоном — разъехались створки, выпуская новую партию молодчиков. Это были «скафандры». Наверняка они, хотя Блэйз не успел никого рассмотреть. Их было больше, чем Иных, пребывавших на грани рвоты и беспамятства, а теперь и вовсе отправившихся в свои этнические парадизы.

В дверях повторно возник до боли знакомый силуэт. Голограмма повернулась, подмигнула, отчего у Троупа побежали мурашки по коже, и выскочила в коридор. Зашипели лазеры. Голограмма имитировала ранение в руку (кровь правдоподобно хлестнула иллюзорными каплями) и побежала дальше.

«Скафандры» затопали следом.

Улыбка Громобоя завяла быстрее, чем роза в доменной печи. Что-то не так. Еще до того, как пираты пробежали мимо, он знал, что их... всего двое. Остальные не спешили. Раскусили?.. Или уже знали, что беготня за стрелком, выскакивающим невесть откуда, ни к чему хорошему не приводила...

Блэйз распинал себя, на чем Вселенная стоит. Он даже не трудился высовываться, чтобы подстрелить тех двоих. Слушал, как остальные подбираются к каюте. Магнитные подошвы тихо брякали об пол. Клац, клац, клац...

Голограмма появилась вновь, и ее тут же прошили сразу несколько лучей. Лже-Троуп упал, имитируя агонию. Сомнительно, что ему поверили.

«МИЛЫЙ, ЧТО ДЕЛАТЬ?» — мигало на дисплее. Эти слова граничили с паникой.

Громобой понятия не имел, что делать. Знал только, что это худший момент с начала абордажа. Флибустьеры готовы ко всему, и на мякине их уже не проведешь. Бросаться в атаку было сродни самоубийству. Стрелок в точности знал, что случится, голодублер продемонстрировал это более чем убедительно.

Поэтому Блэйз не придумал ничего лучшего, кроме как... забраться под койку. Этим он выиграет пару секунд. И потом металлический каркас защищал сам по себе... Во что, конечно, с трудом верилось и самому Троупу.