в самое сердце. И смертельный яд, находившийся в ней, оказался даже лишним: командир операции умер мгновенно. Он был уже мертв, когда падал на землю.

Бернарди отскочил от трупа и быстро пересек открытую площадку, стараясь укрыться за большим валуном, который находился возле самого начала тропы, ведущей вверх по краю скалы. Лишь на мгновение он увидел окровавленного мужчину с арбалетом и едва успел пригнуться, как стрела просвистела над его головой. Бернарди с ужасом думал, что ему придется сейчас взобраться наверх по этой узкой крутой тропке и вступить с ним в борьбу, имея только пистолет против снайперского арбалета с ядовитыми стрелами. Он почти уже заставил себя сделать это, как вдруг чудовищной силы взрыв отбросил его назад, распластав на земле. Но едва придя в чувство, Бернарди решительно пополз вперед, надеясь, что его все же не настигнет отравленная стрела.

— Эй, я уничтожил его! — раздался сверху крик Марка Пирсона. — Я бросил в него гранату!

— Ну, черт возьми, — только и смог пробормотать Сэм, понимая, что на скале нашелся какой-то умный человек, который догадался не сдать Спенсеру все свое оружие.

Марк и Хитэр выскочили из-за камня, схватили свои «Узи», которые перед этим бросили на землю, и направили их на Бернарди. У Сэма не было оружия: пистолет выпал из его рук во время взрыва гранаты. В ушах у него все еще нестерпимо звенело. Он прислонился к большому камню, слишком устав от всего, чтобы поднимать руки вверх.

— Начинайте говорить, мистер! — резко потребовал Марк. — Объясните нам толково, почему нам не следует сразу же вас застрелить!

Бернарди медленно покачал головой, пытаясь полностью прийти в себя.

— Это я хотел предупредить вас, — сказал он. — Человек, который намеревался вас убить, уже мертв. Но нам надо быстро выбираться отсюда, потому что кроме него есть другие, которые рассуждают точно так же, как он.

— Пешком мы далеко не уйдем, — сказал Марк, который понемногу начинал проникаться доверием к Сэ* му. — Один из нас серьезно болен. Он отравлен змеиным ядом.

— Возможно, есть один способ, — сказал Бернарди. — Я сейчас плохо соображаю… Но думаю, что он сгодится. Но вы должны полностью довериться мне.

Марк посмотрел на Хитэр. Та кивнула.

— Хорошо, парень. Выкладывай! — произнес Марк. Они внимательно выслушали план Бернарди, немного успокоились и разрешили ему сходить за рацией Спенсера. Через минуту Сэм уже вышел на связь с вертолетами.

— Джим Спенсер серьезно ранен, — сообщил он по радио. — Я боюсь, что он долго не протянет — его необходимо срочно доставить вертолетом в больницу. Нам нужен пилот и врач. Спенсер хочет, чтобы все остальные находились на местах и обеспечивали безопасность района.

Когда вертолет приземлился, Бернарди подвел пилота и врача к трупу Спенсера.

— Что, черт побери, здесь происходит? — закричал врач, увидев, что человеку, которого они собирались эвакуировать, никакая помощь уже не нужна.

— Стоять на месте! — рявкнул Марк, выскакивая из- за дерева. Он и Хитэр направили на пилота и врача свои автоматы, а Бернарди тем временем разоружил их, связал и вставил им в рты по кляпу.

Когда вертолет снова поднялся в воздух, за штурвалом сидел Сэм Бернарди. На борту находились Джордж и Джейни Стоун, Марк и Хитэр Пирсон, Чарльз и Анита Уолш. Спасая их, Бернарди надеялся хоть частично загладить свою вину. Может быть, ему это как-то зачтется, и он наконец перестанет страдать, вспоминая все ужасы войны, которые он был не в силах предотвратить. Но теперь ему нужно было как можно быстрее доставить их в Ричмонд. Ведь в любой момент их могли сбить с другого вертолета или отдать приказ уничтожить с земли. После приземления первым делом необходимо добраться до какой-нибудь центральной газеты или прорваться на телевидение. Пока они не расскажут всему народу, что в действительности произошло, нельзя быть уверенным, что их не убьют в любую минуту. Только тогда, когда люди узнают всю правду, те, кто несет за все это ответственность, может быть, побоятся отомстить выжившим. Когда мир поймет, откуда появляются люди со «змеиным комплексом».

Марк и Хитэр сидели у окна, держась за руки, и с тревогой всматривались в утреннее небо — не появится ли где-нибудь вражеский вертолет?

— Я уверен, мы долетим, — прошептал Марк.

Хитэр нежно сжала его руку. Она поняла, что он хочет сказать. Теперь они в безопасности, и не только удачно долетят до города, но в мире и согласии проживут весь остаток своих дней.

Сидя в задней части салона, Джейни Стоун с озабоченностью посматривала на отца — его устроили на военных носилках, специально приспособленных для перевозки по воздуху раненых. Теперь он уже не так сильно потел, как прежде. Он спал, и лицо его было спокойным. Джейни не переставала молиться и благодарить Бога за их спасение. Теперь она твердо верила, что отец обязательно выздоровеет. Может быть, в этом помогло не только лекарство, но и милость Всемогущего Господа. Может быть, мать и бабушка не зря учили ее всегда верить в Бога и молиться ему.

Чарльз крепко обнял Аниту. Они молча смотрели в иллюминатор.

— Мы должны будем вернуться назад, — вдруг с жаром произнес он. — Когда все будет закончено, мы не должны позволить нашему поместью навеки погибнуть. Джордж и Джейни останутся с нами и помогут восстановить все так, как это было раньше. Мы просто обязаны это сделать. Те, кто разрушил наш дом, не должны чувствовать себя победителями. Нельзя позволять потерявшим память убивать прошлое!

Анита увидела, как засветились глаза Чарльза гневом и уверенностью в своей правоте, и обещала поддержать его в любом деле, потому что верила: он обязательно сделает то, что задумал. Лишь бы не иссякли его силы. Ведь даже если они полностью восстановят усадьбу, борьба на этом не кончится. В течение многих месяцев к ним невозможно будет пробиться: с ними начнут искать встречи десятки репортеров, адвокатов, страховых агентов, следователей, толпы всяких правительственных чиновников… Может быть, всю оставшуюся жизнь им будут постоянно угрожать неизвестные люди. И каждый раз, завидев незнакомца, идущего следом, они будут думать: а не шпион ли это из ЦРУ или ФБР?

Чарльз тяжело вздохнул, будто он уже представил себе все трудности такой жизни. Хоть он и дал себе обещание полностью восстановить усадьбу, но в душе понимал, что никогда уже не вернуть ему прежней ностальгии по давно ушедшим временам. В душе его что-то сломалось и исчезло навсегда. Никогда уже не полюбить ему эту роскошную и беспечную жизнь викторианского аристократа.

Но, несмотря на все это, в сердце его рождалась новая гордость за