Шрифт:
Интервал:
Закладка:
20 сентября 1355 года Порт Барселоны
Король Педро IV, возглавивший свой флот, прибыл в Барселону с победой. Весь город пришел встречать покорителя Сардинии. Народ ликовал. Король сошел на берег по высившемуся над морем деревянному помосту, который построили напротив монастыря Фраменорс. За ним следовала свита и сопровождавшие ее солдаты. Все они были разодеты в праздничные наряды, чтобы отметить победу над сардами.
Арнау и Гилльем закрыли лавку и пошли встречать армаду. Чуть позже к ним присоединилась Мар, и они все вместе приняли участие в празднестве, которое город приготовил в честь короля. Люди смеялись, пели и танцевали, ели сладости. Когда солнце начало садиться, а сентябрьская ночь принесла свежесть, Арнау, Гилльем и Мар вернулись домой.
— Донаха! — крикнула Мар, когда Арнау открыл дверь.
Девочка вошла в дом и, счастливая и взволнованная, продолжала звать Донаху, чтобы поделиться с ней своими впечатлениями. Но, ступив на порог кухни, она внезапно остановилась. Арнау и Гилльем переглянулись. Что случилось? Что-то произошло с рабыней?
Они тоже бросились туда.
— Что?.. — начал было Арнау, подходя к девочке.
— Я не думаю, что этот вопрос уместен, если встречаешь родственника, которого давным-давно не видел, — раздался мужской голос, который показался Арнау незнакомым.
Арнау замер в растерянности.
— Жоан! — крикнул он через несколько секунд, все еще держа руку на плече девочки.
Мар увидела, как Арнау с распростертыми объятиями пошел навстречу этой фигуре в черном, которая так испугала ее.
Гилльем обнял девочку, стоявшую у косяка двери, и шепнул ей на ухо:
— Это его брат.
Донаха, затаившаяся в углу кухни, тихо прошла к очагу.
— Боже! — воскликнул Арнау, прижимая Жоана к своей груди. — Боже! Боже! Боже! — продолжал говорить он и поднял монаха несколько раз подряд.
Жоану еле-еле удалось высвободиться из рук Арнау.
— Ты задушишь меня на радостях. — улыбаясь, сказал он.
Но Арнау его не слушал.
— Почему ты не сообщил о своем приезде? — спросил он, снова обнимая его за плечи. — Дай я на тебя посмотрю. Ты изменился! — «Тринадцать лет», — хотел было напомнить ему Жоан, но Арнау не дал сказать ему и слова. — Как давно ты в Барселоне?
— Я приехал…
— Почему ты мне не сообщил? — опять перебил его Арнау, продолжая трясти брата. — Ты вернулся, чтобы остаться? Скажи «да». Пожалуйста!
Гилльем и Мар не могли скрыть улыбки. Монах, увидев, что они улыбаются во весь рот, крикнул:
— Хватит! — Он отошел на шаг от Арнау и повторил: — Хватит, ты меня задавишь.
Арнау воспользовался моментом, чтобы разглядеть его. От того Жоана, который уехал из Барселоны, остались только глаза — живые, блестящие. В остальном он очень изменился: почти облысел, очень похудел и осунулся. А эта черная одежда, которая свисала с его плеч, придавала ему еще более унылый вид. Жоану было на два года меньше, но он казался гораздо старше брата.
— Ты недоедал? Если тебе не хватало денег, которые я присылал…
— Да нет, — прервал его Жоан, — более чем достаточно. Твои деньги служили, чтобы питать мой… дух. Книги очень дорогие, Арнау.
— Надо было попросить у меня больше.
Жоан махнул рукой и сел к столу лицом к Гилльему и девочке.
— Ладно, а теперь познакомь меня со своей дочкой. Догадываюсь, что она выросла после твоего последнего письма.
Арнау сделал знак Мар, и та подошла к Жоану. Девочка опустила глаза, взволнованная суровостью, которая читалась во взгляде священника. Когда монах повернулся к мавру, Арнау познакомил его с Гилльемом.
— Я много говорил о нем в моих письмах, — сказал Арнау.
— Да, — пробормотал Жоан. Он не подал руки, и Гилльем отдернул свою, которую уже протянул монаху. — Ты выполняешь свои христианские обязанности? — спросил его Жоан.
— Да…
— Брат Жоан, — подсказал тот.
— Брат Жоан, — повторил Гилльем.
— А это Донаха, — вмешался Арнау, представляя женщину.
Жоан кивнул, даже не посмотрев на нее.
— Хорошо, — сдержанно произнес он, поворачиваясь к Мар и показывая ей взглядом, что она может садиться.
— Ты — дочь Рамона, не так ли? Твой отец был хорошим человеком, трудолюбивым работником и богобоязненным христианином, как и все бастайши. — Жоан посмотрел на Арнау. — Я много за него молился после того, как брат написал мне, что он умер. Сколько тебе лет, девочка?
Арнау приказал Донахе подавать ужин и присел к столу. Только сейчас он заметил, что Гилльем продолжал стоять в стороне, как будто не отваживался сесть при новом госте.
— Садись, Гилльем, — пригласил он его. — Мой стол — твой.
Лицо Жоана оставалось невозмутимым.
Ужин прошел в молчании. Мар была на удивление неразговорчивой, как будто присутствие гостя сдерживало ее от привычных проявлений веселого нрава. Жоан, со своей стороны, был сдержан в еде.
— Расскажи мне, Жоан, — попросил Арнау, когда они закончили трапезу. — Как ты жил? Почему решил вернуться?
— Я воспользовался возвращением короля. Узнав о победе, сел на корабль до Сардинии, а оттуда до Барселоны.
— Ты видел короля?
— Он меня не принял.
Мар попросила разрешения покинуть их. Гилльем последовал ее примеру. Оба попрощались с монахом и поднялись наверх. Разговор братьев затянулся до рассвета; за бутылкой сладкого вина они вспоминали о событиях тринадцатилетней давности.
Ради спокойствия семьи брата Жоан решил переехать в монастырь Святой Екатерины.
— Мое место там, — сказал он Арнау, — но я буду приходить навещать вас каждый день.
Арнау, от которого не укрылось, насколько скованной чувствовала себя его дочурка во время вчерашнего ужина, как, впрочем, и Гилльем, не стал настаивать на том, что, по его мнению, не было необходимостью.
— Ты знаешь, что он мне сказал? — шепнул он Гилльему в полдень, после еды, когда они выходили из кухни. Гилльем насторожился. — Чтобы мы выдали Мар замуж!
Гилльем застыл на месте и уставился на девочку, которая помогала Донахе убирать со стола. Выдать ее замуж? Но если бы она была… женщиной! Гилльем снова повернулся к Арнау. Никто из них никогда не смотрел на Мар так, как они смотрели сейчас.
— Похоже, наша девочка превратилась в девушку, — снова шепнул Арнау, наклоняясь к уху мавра.
Они как по команде повернулись к Мар: быстрая, красивая, уверенная в себе и… очень привлекательная.