Операция «Метель» в Алма-Ате проводилась по плану, составленному на основании Приказа МВД СССР № 0385 от 19 декабря 1985 г., и прошла относительно успешно. А после этого вышел другой, усовершенствованный Приказ МВД СССР № 0143 от 19 июля 1988 г. «О создании группировок сил и средств для действий при чрезвычайных обстоятельствах». И сочли, что этого предостаточно.

Карабах: подготовить все заранее…

КГБ стал старательно раскачивать будущие «горячие точки» задолго до «перестройки». Так, например, летом 1973 г. в Гандзасарский монастырь, расположенный на территории Нагорного Карабаха, прибыли начальник областного управления КГБ Быстров и секретарь обкома второй секретарь Нахичеванского обкома, бывший работник «органов» — мы уже о нем писали — Н. Володин, при людях они сорвали со стены портреты католикоса всех армян Вазгена I, армянского национального героя Андраника и стали топтать их. Потом они были переведены в другие места с повышениями[512].

Сумгаит: полыхнуло огнем? Тушите бензином

Сама ситуация вокруг первого в новейшей истории погрома (сколько их еще потом было — не поддается учету! — и сколько их еще будет?), напомню, антиармянского в азербайджанском городе, относится к сфере безопасности. Город был уникальным — занимал первое место в Союзе по уровню преступности — из-за чего даже пустовали квартиры, и когда грянули первые коллизии в Карабахе, то все беженцы были переселены именно сюда. В городе процветала торговля наркотиками[513]. Была страшная неустроенность и тяжелая экологическая обстановка: периодически случались аварии с человеческими жертвами на местных (завязанных на бакинскую нефть) химпредприятиях. Из всех зафиксированных самые первые беспорядки случились еще 7 ноября 1963 г.: рабочие трубопрокатного завода несли портреты Великого Сталина — милиция кинулась отнимать, да так что ранили 1 человека! В ответ толпа кинулась на трибуны и сорвали портрет Н.С. Хрущева. Беспорядки продолжались еще несколько часов. В 1964 г. — повторение, 9 мая 1965 г. — снова. Причем разгон демонстрантов осуществлялся предельно жестоко: натравливали на людей собак и сбивали с ног водой из брандспойтов. В тот раз закончили все как и всегда по-партийному, посчитав, что этим навсегда перевернули страницу: провели партактив, приехал товарищ из Центра некто B. Гладышев, который попросил: «Будьте благоразумны, Баку, Сумгаит, ведите себя смирно!» А в это время в подвалах местной милиции избивали и не давали есть, выпытывая имена «зачинщиков» у студента Н. Хазаряна[514].

Подготовка к погрому не должна была ускользнуть от внимания «органов», которым предварительно были даны сигналы. Журналист из Баку, армянин М. Айвазян, работавший фотокорреспондентом в республиканской газете «Коммунист», рассказывает: «Числа 20 февраля я был на заводе „Бакинский рабочий“ и слышу кто-то мне говорит: „Брат, ты армянин?“ Я удивился и ответил: „Да, а что?“ Тот же голос мне отвечает: „А мы скоро всех армян резать будем“. Это было до начала событии заметьте. Я вернулся возмущенный в редакцию и рассказал коллегам. Нас стали преследовать. Позже меня выгнали с работы, отняли фотоаппаратуру, вызвали в ЦК, в партийно-правительственную комиссию. Там я видел товарищей из КГБ»[515]. Нет, каково вам: обращается словом «брат», а потом обещает зарэзать… Мне непонятен такой менталитет. И интересно, когда здесь, в Москве, азербайджанцы будут нападать на русских, тоже будут так же называть?!

Позже со стороны порядочных комитетчиков об этом говорилось предельно четко. Так м-р Э. Есаян, начальник 5-го отдела КГБ ИКАО, заявил, что о готовящихся погромах в Сумгаите был информирован Центр, что Сумгаит был тщательно организован и спланирован[516]. Подтверждается это всеми, кто задавался подобным вопросом: «КГБ на местах, как правило, был прекрасно осведомлен об оперативной обстановке: всем возвращавшимся из командировок, с кем удалось поговорить, я задавал один вопрос — знал ли КГБ о готовившихся беспорядках, вылазках, погромах? Информировали ли местные партийные и административные органы? Ответ был всегда один и тот же: знал, информировал. Реакции никакой. Да и какая могла быть реакция, если местная верхушка была намертво повязана с бандитами? Информация, почерпнутая из КГБ, тут же передавалась главным преступникам»[517]. Так-так…

Тбилиси: отсидеться в кустах и ни-ни-ни…

Любопытно здесь то, что накануне известных событий на посту Председателя КГБ ГССР произошла рокировка: состарившегося А. Инаури поменяли на Г.Г. Гумбаридзе, который в 1985–1986 гг. был заведующим Отдела административных органов ЦК КПГ, а в 1986–1988 гг. — заведующим Отдела организационно-партийной работы.

В апреле 1989 г. Г. Гумбаридзе получил указание от В.А. Крючкова постоянно следить за обстановкой в городе, но никаких силовых акций не предпринимать. Звонил и еще один фарисей — Ф.Д. Бобков, и из Тбилиси ему ответили: «Дело плохо. Толпа ждет действий. Лозунги — антисоветские. Но мы пока держимся, хотя уже звучат призывы идти штурмовать Дом правительства». В 6.00 теперь уже Г.Г. Гумбаридзе звонил Ф.Д. Бобкову: «У нас беда. При очистке площади погибло 12 человек!» При этом телеоператоры местного КГБ с 9.00 вечера 8 апреля и до 5.00 утра снимали происходившее на пленку, причем с очень выгодной точки: камера была установлена напротив Дома правительства, этот фильм потом показали по ЦТ — ограничились таким вот участием.

Методы, которыми действовали провокаторы, были весьма некрасивы, но эффективны. Генерал, бывший в длительной командировке в Закавказье, вспоминает: «Грязная политика всегда замешана на крови. (…) Я был свидетелем нечистоплотных игр местных политиканов. Они истерично „заводили“ толпу, натравливали ее на штурм и захват зданий, инспирировали погромы, а в стороне держали автомобили с работающими моторами и личной охраной. При первом же движении толпы в сторону милиции, охранявшей здания, они сразу покидали место событий, чтобы „не засветиться“, не попасть под арест, а то и под шальную пулю»[518]. Других подставить, а самим — в кусты, это правильно. Мы еще пригодимся…