Естественно, кое-что изменилось. Во-первых, в сентябре я не находилась под домашним арестом, а во-вторых, не дружила с Джейкобом Блэком и не скучала по нему так, как сейчас.

В Ла-Пуш меня не отпускали, а сам Джейк не приезжал и к телефону не подходил.

Звонила я в основном вечерами, после того, как ровно в девять папа с каким-то мрачным торжеством выставлял Эдварда, и до того, как Эдвард, дождавшись, когда папа заснет, залезал ко мне через окно. Именно это время я выбрала для своих бесплодных попыток, заметив, какие чувства мелькают на лице Каллена, когда речь заходит о Блэках. Неодобрение, настороженность и что-то очень похожее на злость. Вероятно, неприязнь и предрассудки были обоюдными, хотя Эдвард выражал их гораздо реже, чем Джейкоб.

Итак, о Блэках я старалась не заговаривать, а когда была рядом с Эдвардом, все неприятности, включая бывшего приятеля, наверняка страдающего из-за меня, отходили на второй план. Вспоминая Джейка, я всякий раз чувствовала вину за то, что так редко о нем думаю.

Жизнь снова превратилась в сказку. Злые чары разрушились, принц вернулся. Только что делать с другим, ставшим ненужным героем? Как поступить, чтобы он тоже жил долго и счастливо?

Одна неделя сменяла другую, а Джейкоб все не отвечал. Опасение переросло в постоянную тревогу, наподобие текущего крана, который закрыть не получается, а игнорировать невозможно. Кап, кап, кап; Джейк, Джейк, Джейк!

Иногда разочарование и беспокойство выходили из-под контроля.

— Это самая настоящая глупость! — не сдержавшись, сокрушалась я в субботу вечером, когда Эдвард забрал меня с работы. Злиться куда легче и приятнее, чем сгорать от чувства вины. — Чистой воды оскорбление!

В тот день, надеясь добиться лучшего результата, я слегка изменила тактику и позвонила Блэку с работы. Увы, в очередной раз я нарвалась на безразличного Билли…

— По словам Билли, Джейк не хочет разговаривать! — бушевала я, глядя, как по окну стекают дождевые капли. — Мол, он дома, но шагнуть три шага до телефона не желает. Обычно Билли говорил, что он спит, занят или что-то подобное. Я, естественно, знала: это ложь, но он хотя бы элементарную вежливость проявлял. А теперь мистер Блэк тоже меня ненавидит… Какая несправедливость!

— Милая, дело не в тебе, — спокойно сказал Эдвард. — Они оба ненавидят, но не тебя.

— А кажется совсем иначе! — сложив руки на груди, пробормотала я. Это был просто жест упрямства и отчаяния: рана давно затянулась, я почти забыла то леденящее душу ощущение пустоты.

— Джейкоб знает: «холодные» вернулись, и наверняка выяснил, что мы с тобой почти всегда вместе, — заявил Каллен. — Он ко мне даже близко не подойдет: у нашей вражды слишком глубокие корни.

— Какая глупость! Джейк ведь понимает, что ты не такой, как… другие вампиры.

— И все-таки разумнее держать дистанцию.

Тупо глядя на ветровое стекло, я видела лишь лицо Джейкоба, искаженное ненавистной мне маской горечи.

— Белла, мы такие, какие есть, — спокойно про говорил Каллен. — Я-то способен себя контролировать, а вот насчет Блэка не уверен. Он слишком молод… Скорее всего, наша встреча перерастет в драку, и не известно, сумею ли я ее остановить, прежде чем буду вынужден его у… — Он осекся. — Прежде чем сделаю ему больно. Ты расстроишься, а я этого не хочу.

Услужливая память воскресила последнюю встречу с Джейкобом, а в ушах зазвучал знакомый сиплый голос: «Не уверен, что у меня хватит выдержки со всем справиться… Ты тоже не обрадуешься, если я убью твою подругу». Но ведь в тот раз он сумел сдержаться!

— Эдвард Каллен, — прошептала я, — ты почти сказал «убить»?

Отвернувшись, он стал смотреть на дождь. На светофоре, которого я даже не заметила, вместо красного загорелся зеленый, и Каллен двинулся дальше — очень медленно.

— Постараюсь… этого не допустить, — наконец проговорил Эдвард.

Я смотрела на него, разинув рот, а он, не отрываясь, следил за дорогой. На углу у стоп-сигнала пришлось остановиться.

Неожиданно вспомнилось, что произошло между Парисом и Ромео. Сценическая ремарка предельно краткая: «Дерутся. Парис падает».

Но ведь это нелепость, ерунда какая-то!

— Так, — я поглубже вдохнула и покачала головой, чтобы отрешиться от неприятных слов, — ничего подобного не произойдет, беспокоиться не стоит.

Зато Чарли сейчас почти наверняка смотрит на часы, так что лучше прибавь скорость, пока не нарвались на неприятности за поздний приход.

Повернувшись к любимому, я робко улыбнулась.

Каждый раз, когда я смотрела на его лицо, его невообразимо прекрасное лицо, я чувствовала, как радостно бьется сердце. Однако сейчас это был не просто бешеный пульс влюбленной девицы: сердце колотилось еще быстрее, потому что я вдруг поняла: Эдвард чем-то встревожен.

— Белла, у тебя и так неприятности, — прошептал он, почти не шевеля губами.

Сжав ледяную руку, я придвинулась ближе, чтобы разглядеть то, о чем он говорит. Даже не знаю, чего ждала: увидеть посреди улицы Викторию с развевающимися по ветру рыжими волосами, высокие фигуры в темных накидках или стаю разъяренных оборотней. Нет, вроде бы ничего подобного не наблюдается…

— В чем дело?

— Чарли… — выдохнул Эдвард.

— Папа? — взвизгнула я.

Каллен повернулся ко мне, он был совершенно спокоен, и мне стало чуточку легче.

— Скорее всего… Чарли тебя не убьет, но мысли такие у него есть. — Снова набрав скорость, Эдвард свернул на мою улицу, но остановился не рядом с домом, а у опушки.

— Что же мне делать? — задыхаясь, спросила я.

Парень посмотрел на дом Чарли, и, проследив за его взглядом, я заметила, что стоит рядом с патрульной машиной. Сверкающий, ярко-красный, пропустить невозможно — на подъездной аллее застыл мой мотоцикл.

По словам Эдварда, папа хочет меня убить, значит, ему известно, что мотоцикл мой. Понятно, чьих рук это дело!

— Не-е-ет! — вырвалось у меня. — Почему? Почему Джейк так со мной поступил? — Яд предательства растекался по всему телу. Я ведь доверяла Джейкобу, все секреты рассказала. Думала, он моя тихая гавань, друг, на которого можно положиться. Конечно, отношения стали напряженнее, но я надеялась, что их основа, то, на чем зиждется дружба, не изменится. Мне казалось, она вообще не может измениться!

Чем я такое заслужила? Чарли страшно разозлится, но, что гораздо хуже, изведет себя тревогой. Разве у него без того проблем мало? Никогда бы не подумала, что Джейк окажется таким мелочным и подлым. Глаза заволокло жгучими слезами, но плакала я не от печали и уныния. Меня предали! От злости в висках запульсировало, казалось, голова вот-вот лопнет.

— Джейкоб все еще в доме? — прошипела я.

— Нет, он ждет нас там. — Эдвард показал на тропку, которая делила темную лесную опушку пополам.