сто никто жить не сможет.

Джет подняла на него глаза. По обеим щекам у нее струились слезы.

— Не могу поверить, что он может такое сделать, Сток. Взорвать весь этот чертов мир. Даже со стороны моего отца это было бы полнейшим безумием.

— Ладно, Джет, скажи мне вот что, французы знают об этих бомбах? Они в этом замешаны?

— Не думаю. Эта игра не для Франции. Франция не понимает, во что она ввязалась. Это битва за право править миром. В этой игре участвуют Китай и Америка, они делят трофеи, поднимают ставки. На случай, если ты вдруг еще не слышал популярнейшую мысль последнего времени, скажу, что причиной следующей мировой войны станет нефть. У нас она, кстати, тоже кончается.

— Слушай. Видишь вон там полку? Почему бы тебе не прилечь на пару минут? Я возьму штурвал. Если ты мне понадобишься, я тебя позову?

— Я понадоблюсь? Тебе?

— У нас появились провожатые, Джет. Вон там. Пара катеров с кинжалами. При таком скоплении народа я, может быть, смогу оторваться. Под полку я засунул оружие — два автомата и гранатомет.

Сток резко крутанул штурвал, чтобы не столкнуться с внезапно появившимся паромом. Джет подскочила к маленькой полке и подняла подушку, причем двигалась она очень медленно. Взяла один из автоматов, но было очевидно, что помочь она явно не сможет.

Мелькающий синий свет за спиной у Стока стал вдруг тускнеть. Потом утонул в скоплении плывущих барж, лодок и сампанов. Он уж было подумал, что отцепились. Но буквально через минуту они были повсюду. Два или три быстроходных патрульных катера, а может, и больше. Он увидел, как их синие мигалки приближаются к «Фу Фай-теру» с обеих сторон с головокружительной скоростью.

Сток налег на рычаг, заметно прибавляя газу. Гул, который он услышал в ответ, и рывок корпуса подействовали на него ободряюще. Хорошая новость заключалась в том, что «Фу Файтер» мог плавать очень быстро.

Теперь Сток мчался по воде в гордом одиночестве, выжимая тридцать пять миль в час. На такой скорости сложно будет пробиться через плотную стену сампанов и паромов, которая отделяла его от порта Ковлун. Но и притормозить он тоже не мог.

Окно в шести футах от его лица взорвалось, раздался свистящий звук от пули, прошедшей прямо под левым ухом. Теперь он слышал настоящую барабанную дробь пуль по палубе сзади. Да, они его все-таки догнали.

О, черт! Сток резко вывернул руль, пройдя буквально в нескольких дюймах от большого сампана. И тут он увидел отверстие в маячившей перед ним черной стене. Коридор, который создавали две баржи, был всего на шесть дюймов шире, чем корпус его лодки. Но Сток не стал сбрасывать скорость. В данный момент у него не было времени, чтобы устраивать перестрелку с китайскими патрульными катерами. Ему нужно успеть на самолет и сделать один очень важный звонок.

Алекс Хок был в Нью-Йорке. Вероятнее всего, в эту самую минуту он в больнице сидел у постели Эмброуза Конгрива. Сток левой рукой покрепче перехватил руль, а правой вытащил из кармана сотовый телефон. Им с Хоком нужно очень серьезно поговорить.

Прямо сейчас.

Сток удачно сманеврировал, и «Фу Файтер» на полном ходу вслепую нырнул в очередной коридор.

58

— О, привет, — сказал Эмброуз Конгрив, и его веки затрепетали. У его кровати таинственным образом возникла расплывчатая тень. Вчера его привезли в Нью-Йорк из Саутгемптона на «скорой» и сделали операцию по удалению пули из позвоночника. Она длилась шесть часов. Голос у Конгрива был очень слабый, лицо сероватого оттенка, как и подушка под головой.

— Это ты, Алекс?

— Да, я.

— Ты в Нью-Йорке?

— Да, я только что прилетел тебя проведать.

— Ну и как я?

— Именно это я и пришел выяснить. Как ты?

— Боюсь, что я в больнице и, э, мне сделали операцию.

— Я так и понял. Твой врач говорит, что операция прошла успешно. Как ты себя чувствуешь?

— По-моему, нормально. Только веки тяжелые. Я какой-то сонный.

— Утром будешь, как огурчик. Доктор заверил, что если соблюдать постельный режим, то полностью поправишься. Восстановишь все силы и боевой дух, да с какой скоростью!

— Какие красивые цветы. Георгины. От кого они?

— Полагаю, что они от миссис Первис. Розы от Сазерленда.

— А, кто это? На стуле?

— Это детектив Мариуччи. Мы с ним познакомились, пока ждали, когда ты проснешься.

— С кем он разговаривает? Я не слышу, что он говорит. Я больше никого здесь не вижу.

— Он разговаривает с кем-то из Вашингтона по сотовому телефону. Игра в полном разгаре, как сказал бы твой кумир мистер Шерлок Холмс.

— Ватсон. Игра?

— Я объясню тебе позже.

— Диана здесь?

— Она была здесь. Просидела на этом стуле очень долго. Я посоветовал ей пойти подышать свежим воздухом. Она вернется с минуты на минуту.

— Так ты с ней познакомился?

— Да. Она такая, как ты говорил. Прелестная женщина. Я очень рад за тебя.

— Она слишком хороша для меня, Алекс.

— Алекс? — прошептал детектив Мариуччи. — Ты не мог бы ко мне подойти на секунду?

— Да?

— Мне звонили из Вашингтона. Чертовы французы все-таки оккупировали Оман. Этот Бонапарт не отступает от славной истории своих предков.

— А запись обращения султана?

— Заявляет, что она была сделана под давлением Запада. Если конкретнее, то под твоим давлением. Французское телевидение показывает начало пленки, где ты вытираешь парню кровь с лица, перед тем как он начинает говорить. Боже правый! Вот, возьми телефон. Кто-то пытается пробиться со срочным звонком. Стокли Джонс звонит тебе из Гонконга. Хок приложил трубку к уху, глаза его были холодны, как камень. Он разговаривал со Стоком максимум две минуты. Потом сказал «пока», отключился и набрал другой номер.

— Я перевожу этот звонок на громкую связь, — сказал он Мариуччи и поставил телефон на маленький столик.

— Джек Макати, — услышали они через пару секунд.

— Мистер президент, простите, что побеспокоил в столь поздний час. Это Алекс Хок.

— Алекс! Рад слышать твой голос, напарник. Хорошая работа. Я сижу здесь с Келли, Гучем и Чарли Муром. Мы уже выпустили твою пленку в эфир. Аль-Джазира показывает ее каждые десять минут, и Франции уже порядком досталось от арабского мира.

— Я рад, что смог вам помочь, мистер президент. Насчет пленки. Французские СМИ показывают первую часть без звука. По приказанию правительства. Мы должны выпустить запись в эфир целиком, сэр. Все тридцать секунд, предшествующие обращению султана.

— Хорошо. Скажи мне, что тебе нужно, Алекс?

— Мистер президент, я в Нью-Йорке на громкой связи с капитаном Джоном Мариуччи