– Ты Скотта видел?

– Мне запретили встречаться с кем-либо из вас, – покачал головой Дэн.

– До сегодняшнего дня.

Индеец сухо улыбнулся.

– Мне кажется, они наконец поняли, что мы были совсем ни при чем.

– Разве?

– Ну хорошо, пусть они просто так думают, – рассмеялся Дэн.

– Итак, каковы наши планы? Вы хоть представляете… что здесь происходит?

– Да.

– Мой предок совсем свихнулся и убил Сашу. Он и нас хотел убить, но я вырубил его вот этим самым фонарем. Потом мы с Ма побежали в banya, где моя бабушка с другими молоканами занималась каким-то экзорцизмом. Они хотели изгнать демонов или призраков, или как там они называются, которые там поселились… – Слова лились без остановки, и Адам был благодарен Дэну за то, что тот просто кивает и не удивляется тому, что ему рассказывают, а принимает все на веру.

– Я же говорил тебе, – заметил индеец, – что здесь постоянно случаются всякие странные вещи. И Скотт тоже говорил, что это место проклято.

– Но ведь это совсем другое.

– Ага, – кивнул его друг. – Непрошеные гости. Na-ta-whay.

– И что же надо делать, по вашему мнению, ребята?

– А сам ты что по этому поводу думаешь? – Дэн твердо посмотрел на Адама. – Надо найти и уничтожить его. Всегда есть какой-то лидер. Самый главный. Уничтожь его – и все остальные разбегутся.

Казалось, Дэн знает гораздо больше его и выглядит совсем повзрослевшим. Интересно, подумал Адам, это присуще всем индейцам или просто Дэн такой?

Он прислушался к разговору взрослых.

– Они хотеть взять Василий, – говорила старая женщина на английском, который был еще хуже, чем английский его Бабуни. – Они нет возвращаться.

– Может быть, это просто из-за песчаной бури? – услышал он слова своей матери. – Может быть, они заблудились или решили не рисковать и не поехали в такую ночь?

Женщина сказала что-то по-русски.

Ма повернулась к отцу Дэна и спросила:

– А как вы думаете, что это такое?

Вождь повторил практически то же самое, что сказал его сын: о том, что у них расплодилась нечисть, и о том, что надо убить ее лидера, которого он описал совершенно непроизносимым словом.

Его Ма мгновенно повторила это слово без единой ошибки, и вождь впервые позволил себе слегка улыбнуться:

– Отлично.

– Мы называем его Dedushka Domovedushka, – заметила Бабуня.

– То есть вы тоже знаете, что это такое?

– Конечно.

– Это загадочный дух, который любит играть.

– Играть? – повторила вслед за индейцем его мать.

Отец Дэна мрачно кивнул.

– По сравнению с ним мы просто ничто. Мы для него просто игрушки, которыми надо пользоваться, а потом выбрасывать. Он отдает приказы другим духам и заставляет их выполнять свою часть работы – охотиться за нами и убивать нас. Но делается все это исключительно ради развлечения. – Индеец подался вперед. – Именно поэтому он должен быть уничтожен, – со страстью произнес он. – Я знаю, что молокане – пацифисты…

– Не можем убивать, что живет, – подтвердила Бабуня.

– А мы – можем.

Адам по очереди переводил глаза с одного на другого, внимательно слушая. Существа, которые используют людей как игрушки, для своего развлечения? Похоже на греческую мифологию, на всех этих богов и существ, о которых они узнали на уроках и которые развлекались тем, что играли в шахматы человеческими жизнями.

Он еще раз подумал, что, может быть, у легенд разных народов общие корни, и эта мысль заставила его задрожать.

Потому что этот корень находился здесь, в Макгуэйне, и правда состояла в том, что располагался он прямо на пересечении индейских сказаний и молоканских верований.

Адам был ошарашен, когда увидел, что среди молокан больше половины составляли женщины, а вот среди индейцев их вообще не было. Странно, что он обратил на это внимание именно сейчас, и, хотя ни о каком соревновании речи не было, он подумал, что его люди более прогрессивны и современны, чем племя Дэна, и впервые в жизни почувствовал гордость, потому что был русским и молоканином.

Его мама перевела взгляд с Бабуни на вождя и других индейцев, а потом на молокан.

– И что мы будем теперь делать?

Вождь посмотрел на нее, а потом перевел взгляд куда-то вдаль.

– Нам надо вернуться в ваш дом. – Тут голос его стал тише: – И убить это существо.

На песке было полно следов и каких-то контуров. Маленькие легкие фигурки, которые сливались с песком из-за своей окраски; более крупные, темные и трудноразличимые существа, которые, с трудом видимые, скользили среди летящей грязи. Казалось, что песчаная буря – это просто ширма, ширма для… Для кого?

Целая армия монстров входила в Макгуэйн.

Скотт отвернулся от окна. Эта мысль только что пришла ему в голову, и хотя он понимал, что она просто сумасшедшая, но почему-то сразу в нее поверил. Ведь он уже говорил Адаму, что город полон всякой нечисти, и, кажется, ситуация ухудшается с каждой минутой.

Его предки опять ссорились, крича друг на друга в спальне. Чуть раньше Скотт воспользовался этим и попытался дозвониться до Адама с телефона в кабинете предка, но линия оказалась занята. Только что он попробовал еще раз, но записанный голос сообщил ему, что линия повреждена.

Это ему совсем не нравилось.

А размытые фигуры посреди песчаного шторма нравились ему еще меньше. Почему-то они напомнили о купальне и о тех фотографиях, которые он там сделал.

Как и большинство жителей города, его родители обвиняли молокан в том, что они навели на Макгуэйн это проклятие, и Скотт был рад, что они не видят этих теней на фоне песка. По глупости предки считали, что он решил бросать камни на шоссе – что в конечном итоге привело к его аресту – под влиянием Адама. И что он хочет говорить с Адамом именно об этом. И из-за этого они злились. Часть нынешней ссоры касалась того, что его папаша решил пойти и «поджарить парочку этих русских». К счастью, Ма не позволила ему этого и стала кричать, что, что бы он ни говорил вне дома, в компании своих дружков, здесь, в их доме, и особенно в спальне, она хорошо знает, что никакой он не мужик.

Именно с этого момента ссора перешла на обычные обиды и недопонимания, и впервые в жизни Скотт радовался, что его предки ссорятся. Это отвлекало их внимание.

Обычно, когда родаки начинали ругаться, Скотт уходил из дома и шел к кому-нибудь в гости или зависал во «Френч’с». Но сегодня он остался дома. Их ор был самым ужасным из всех, которые ему приходилось слышать, но Скотт понимал, что это все-таки лучше, чем то, что происходит за окном. Поэтому, глядя на происходящее на улице, он не уставал повторять самому себе, что, как бы ни было противно то, что сейчас происходит в родительской спальне, дом на данный момент – самое безопасное место в городе.