– И куда? – не выдержал Рэнд. – Неужели он знал об этом месте?

– Не знаю. Он никогда не упоминал о нем. Кроме того, шторм уже бушевал вовсю. Я надеялась, что он додумался прихватить с собой какие-нибудь навигационные приборы, но, как выяснилось, он не умел ими пользоваться. Плавать он тоже почти не умел. К тому времени как ветер утих, мы уже были в открытом море, а Пулоту скрылся за горизонтом. Конечно, Трентон винил в этом меня, однако мысль о том, чтобы столкнуть меня за борт, не приходила ему в голову – без меня он бы не справился с пирогой, а значит, я была ему нужна. Потом нашлись и кое-какие припасы. Трентон поделил их между нами, оставив львиную долю себе, однако он явно не желал уморить меня голодом, да и воду от меня тоже не прятал… по крайней мере первое время. Думаю, если бы на горизонте появился остров, Трентон наверняка нашел бы способ так или иначе избавиться от меня. А пока я была ему необходима. Все изменилось, когда стало очевидно, что съестные припасы и пресная вода подходят к концу. Сообразив, чем это ему грозит, Трентон забрал все остатки себе. Он, даже когда спал, клал себе под голову мех с водой, чтобы я не выпила ее.

– Однако ты выжила, – напомнил Рэнд. – Как же… Клер устало покачала головой.

– Не знаю, – прошептала она. – Я действительно не знаю. Прошло несколько дней. Я настолько ослабела, что не могла ни двигаться, ни даже разговаривать. Сознание то уплывало куда-то, то вновь возвращалось. Трентон был там… и вдруг его не стало. Я открыла глаза – а его нет! Пирога чуть заметно покачивалась на волнах. Я даже не могла сказать, сколько времени прошло с того момента, как он исчез, – день, два, несколько часов… А потом пирога оказалась вблизи Раитеа. К тому времени, как это случилось, я вообще уже не могла сказать, был ли он когда-нибудь здесь или все это мне привиделось.

– А когда ты поняла, что ослепла?

– Когда мои спасители вытащили меня из пироги, я была без сознания. Только придя в себя, я поняла, что ничего не вижу.

– И к тому же потеряла память, – добавил Рэнд. Клер кивнула.

– У доктора на борту английского фрегата, который подобрал меня вблизи Раитеа, было множество вопросов, на которые у меня не было ответов. Кое-что мне понемногу удалось вспомнить, так что в конце концов спустя какое-то время мне кое-как удалось объяснить, что произошло, но только сегодня, когда мы оказались лицом к лицу с Тиаре в том храме, моя память прояснилась окончательно. – Клер прерывисто вздохнула. – Теперь я догадываюсь, почему ты решил, что Тиаре наложила на меня заклятие… тапу. В бреду я все перепутала…

– Просто я неверно понял то, что услышал, пока ты лежала без памяти. Тапу касалось не тебя, а Трентона.

– Да. И как считает Тиаре, тапу сделало свое дело.

– С этим трудно спорить.

– А я и не собираюсь. – Клер вздохнула. – Тиаре вместе с Типу забрали с Пулоту жрецы – наутро после того, как умер мой отец. Тиаре объяснила, что все это время они следили за нами. Помощников отца отправили на другие острова. И позаботились, чтобы они никому не смогли рассказать о том, что произошло той ночью. Все следы нашего пребывания на Пулоту были тщательно уничтожены. Тиаре показала мне, где она похоронила моего отца – это тут, на Араити. Она сказала, что его могилу хорошо видно даже оттуда, из их храма. – Спазм сжал ей горло, в глазах снова защипало. Сделав глубокий вдох, Клер поморгала и продолжала: – Там теперь растет новый сорт гибискуса. Сэру Гриффину это бы понравилось, это дань его памяти.

Она снова умолкла. Рэнд ласково сжал ее руку, и Клер, ответив ему тем же, храбро улыбнулась, показывая, что все в порядке.

– Теперь я знаю, что Тиаре была права – под конец отец уже почти совсем забыл и свою работу, и то, зачем он приехал сюда. Мысль отыскать сокровище захватила его целиком, отнимая у него все больше времени. Гадая, где оно может быть, он решал, куда именно мы направимся и сколько там пробудем. А Трентон всегда был рядом, воодушевляя его на поиски. Не думаю, чтобы сэру Гриффину когда-либо приходило в голову отказаться, но как же это было далеко от того, чем он хотел и чем мог бы заниматься! Разве в этом было его призвание? Ведь он не просто так получил от королевы свой титул баронета. Как натуралист он внес в науку огромный вклад!

– Но никто и не сомневается в этом, – успокоил жену Рэнд. – Однако его открытия – это только часть того, что он оставил после себя. А другая часть – это ты сама, Клер. Он учил тебя, ты, можно сказать, творение его рук, его гения. Именно ты можешь закончить за него его работу. Он никогда не предавал того, что считал делом своей жизни, – просто он передал его тебе.

– Тогда, значит, я подвела его… не оправдала его надежд. – От той горечи, что Клер вложила в эти слова, Рэнду стало не по себе. – Ведь теперь я просто не в состоянии закончить то, что начал мой отец, верно?

Рэнд даже не пытался утешить Клер. А она не могла видеть слез, затуманивших глаза Рэнда. А он поклялся, что никогда не расскажет ей о том, что в тот момент, когда он был ее глазами… в тот самый момент сам ничего не видел от слез.

Когда Клер проснулась, было еще темно. Она осторожно выбралась из постели, стараясь не разбудить крепко спавшего Рэнда, и бесшумно ополоснула лицо водой из кувшина. Веки еще слегка жгло от слез. Клер горько вздохнула, гадая, сколько потерь еще ждет ее впереди. Мать. Сэр Гриффин. Нагрянувшая внезапно слепота. Даже Типу у нее отняли. Клер затрясла головой, напомнив себе, что сейчас некогда жалеть себя. Пришло время забрать назад то, что у нее отняли.

Она бесшумно вышла из каюты. Хотя Клер на всякий случай прихватила с собой трость, она побоялась ею воспользоваться – меньше всего ей хотелось, чтобы кто-нибудь ее услышал. Отыскать, каюту Маколея не составило для нее никакого труда. Дверь была не заперта, и Клер осторожно проскользнула внутрь, позаботившись о том, чтобы остаться незамеченной. Но Клер не ожидала, что Маколей будет так крепко спать, что не услышит ее прихода.

Клер легко отыскала куртку, в которой он был накануне, – она висела на единственном в каюте стуле.

Естественно, бумаги с заклятием Гамильтонов в кармане уже не было. Приходилось лишь гадать, успел ли Стюарт основательно изучить документ. Клер постаралась, чтобы времени на это у него не осталось. Накануне они вернулись на корабль достаточно поздно, а вот после этого Маколей заперся в каюте с украденным сокровищем.

Клер осторожно обшарила один за другим ящики письменного стола. Стоявшая на нем открытая бутылка с ромом объяснила ей, почему доктор спит беспробудным сном. Интересно, что заставило его напиться, гадала она, – радость одержанной над ней победы или злость? Отложив в сторону трость, Клер подняла бутылку, а другой рукой выдвинула ящик стола. Ни одна из лежавших в нем бумаг на ощупь не была похожа на тот листок с заклятием. Аккуратно разложив их в том же порядке, она закрыла стол и задумалась.

Маколей вдруг заворочался, и Клер застыла на месте, словно окаменев. Только услышав, как он вновь захрапел, она смогла вздохнуть свободно. Однако звук его дыхания немного изменился, и Клер не сразу сообразила, что доктор уткнулся носом в стенку. Осмелев, она снова принялась за поиски, методично обшаривая каюту.