Главным вкладом Хуа Гофэна в политическую теорию после Мао стал его официально объявленный в феврале 1977 года курс «Два абсолюта»: «Мы будем решительно поддерживать все политические решения Председателя Мао и будем неуклонно следовать всем указаниям Председателя Мао»[497]. Вряд ли таким лозунгом можно воодушевить на штурм крепости.

Я встречался с Хуа Гофэном дважды: первый раз в Пекине — в апреле 1979 года, во второй — в октябре 1979 года, когда он находился с государственным визитом во Франции. Оба случая показали значительное различие между взлетом Хуа Гофэна и забытьем, постигшим его в конечном счете. То же самое можно сказать о записях его бесед со Збигневом Бжезинским, советником президента по вопросам национальной безопасности в администрации Джимми Картера. Хуа Гофэн вел себя во время каждой беседы так уверенно, как ведут себя высокопоставленные китайские официальные лица во время встреч с иностранцами. Хорошо информированный и уверенный в себе, он отличался меньшим лоском по сравнению с Чжоу Эньлаем, и уж тем более не обладал таким сарказмом, как Мао Цзэдун. Ничто не предвещало его столь быстрого исчезновения, каким было его неожиданное появление.

Хуа Гофэну недоставало политических сторонников. Его запустили во власть как не принадлежащего ни к одной из основных враждующих группировок — ни к «банде четырех», ни к группе умеренных Чжоу/Дэна. Но после исчезновения Мао Цзэдуна Хуа Гофэн споткнулся из-за главного противоречия в попытке объединить маоистские постулаты о коллективизации и классовой борьбе, к которым он сохранял некритическую приверженность, с дэновскими идеями экономической и технологической модернизации. Сторонники «банды четырех» выступали против Хуа Гофэна за его недостаточный радикализм, Дэн Сяопин и его сторонники отвергнут Хуа Гофэна, когда придет время, довольно открыто, за недостаточный прагматизм. Дэн его обыграет, и ему станет все более безразличной судьба страны, где он все еще сохранял руководящие посты.

Но до того как слететь с высокой башни, Хуа Гофэн совершит акт, последствия которого трудно переоценить. В течение месяца со дня смерти Мао Цзэдуна Хуа объединится с умеренными и высокопоставленными жертвами «культурной революции» для ареста «банды четырех».

Дэн Сяопин возник после второй ссылки в крайне изменчивой обстановке в 1977 году и начал говорить о своем видении современного Китая.

Дэн приступил к действиям с весьма невыгодной с бюрократической точки зрения позиции. Хуа Гофэн держал в руках все ключевые посты, унаследовав их от Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая: он являлся Председателем коммунистической партии Китая, премьером Государственного совета и Председателем Центрального военного совета. Его преимуществом была четко выраженная поддержка Мао Цзэдуна. (Мао Цзэдун, обращаясь к Хуа Гофэну, произнес знаменитую фразу: «Когда дело в твоих руках, я спокоен»[498].) Дэн Сяопина восстановили на его прежних должностях в политических и военных структурах, но по всем канонам официальной иерархии он находился в подчинении у Хуа Гофэна.

Их взгляды на внешнюю политику в какой-то степени совпадали, но они разительно отличались в их видении будущего Китая. В апреле 1979 года во время визита в Пекин у меня происходили отдельные встречи с обоими руководителями. Оба высказали свои идеи относительно экономических реформ. Впервые за весь мой опыт общения с китайскими руководителями явно прослеживались расхождения философского и практического характера между ними. Хуа Гофэн описывал экономическую программу стимулирования производства традиционными советскими методами, делая упор на тяжелую промышленность, улучшение сельскохозяйственного производства на базе народных коммун с акцентом на усиление механизации и использования удобрений — и все это на основе всем известных пятилетних планов.

Дэн Сяопин отвергал столь ортодоксальный подход. Народ, говорил он, хочет иметь долю в том, что он производит. Приоритет следует сделать товарам широкого потребления, а не тяжелой промышленности, надо дать свободу изобретательности китайских фермеров, коммунистической партии нет необходимости вникать во все дела, а правительство следует децентрализовать. Разговор продолжился на банкете с большим количеством круглых столов. Я сидел рядом с Дэн Сяопином. Во время беседы за столом я спросил о соотношении между централизацией и децентрализацией. Дэн подчеркнул важность децентрализации в большой стране с огромным населением и значительными региональными различиями. Но, как сказал он, главная проблема заключалась в другом. Китаю следует заняться внедрением современных технологий, десятки тысяч студентов нужно отправить на учебу за границу («Нам нечего бояться западного образования»), и тогда мы раз и навсегда покончим с ошибками «культурной революции». Поскольку Дэн говорил, не повышая голоса, за соседними столами все замолчали. Другие китайцы сидели на краешках стульев, даже не делая вид, будто они не слушают старца, описывающего свое видение их будущего. «Мы поняли это только сейчас, — сказал в заключение Дэн. — Мы уже наделали так много ошибок». Вскоре Хуа Гофэн постепенно исчез из руководства. На протяжении всего следующего десятилетия Дэн Сяопин претворял в жизнь программу, озвученную им на банкете в 1979 году.

Дэн Сяопин превзошел всех, так как на протяжении десятилетий строил отношения внутри партии и особенно в НОАК, действовал с гораздо лучшей политической сноровкой, чем Хуа Гофэн. Будучи ветераном внутрипартийной борьбы, он понял, как заставить идеологические доводы работать на политические цели. Выступления Дэна в тот период являлись образцами идеологической гибкости и политической неоднозначности. Главной его тактикой было вывести свои концепции «поиска истины на основе фактов» и «соединения теории и практики» до категории «фундаментальных принципов идей Мао Цзэдуна» — редко выдвигавшееся предложение до смерти Мао.

Как любой другой претендент на власть в Китае, Дэн Сяопин старался представить свои идеи как переработку заявлений Мао Цзэдуна, произвольно цитируя (а иногда специально вырывая из контекста) речи Мао. Мао Цзэдун не делал какого-либо конкретного акцента на практические внутренние установки, по крайней мере с середины 1960-х годов. И он в принципе придерживался мнения о том, что идеология была превыше всего и стояла над практическим опытом. Располагая в определенном порядке отдельные фрагменты маоистской ортодоксальной теории, Дэн Сяопин отказался от перманентной революции Мао. По оценке Дэн Сяопина, Мао Цзэдун выходил прагматиком: