Все это недвусмысленным образом свидетельствовало о существовании политических проблем. Дэн Сяопин хорошо представлял их масштабы, но он не знал, как их разрешать:

«…Борьба против этих людей не простое дело, ее не закончить в короткий срок. Мы должны основательно поработать и отделить обманутые массы (среди них много зеленой молодежи) от контрреволюционеров и вредных элементов, а также строго наказать по закону контрреволюционеров и вредные элементы…

Какая демократия нужна теперь китайскому народу? Ему нужна теперь только социалистическая демократия, иначе демократия народная. Ему не нужна индивидуалистическая буржуазная демократия»[509].

Хотя Дэн Сяопин отстаивал авторитарную форму проведения политики, он не допустил культа личности, отказался подвергнуть чистке своего преемника Хуа Гофэна (позволив ему незаметно уйти в небытие) и стал планировать упорядоченную передачу власти своим преемникам. После консолидации власти Дэн отказался занимать самые высокие официальные посты в партийной иерархии[510]. Он так объяснял мне эти факты в 1982 году, когда я встречался с ним в Пекине:

«ДЭН: …Я приближаюсь к тому периоду, когда перестану соответствовать времени.

КИССИНДЖЕР: На это не похоже, судя по документам съезда партии.

ДЭН: Я сейчас возглавляю Комиссию советников.

КИССИНДЖЕР: Я расцениваю это как знак уверенности в собственных силах…

ДЭН: Преклонный возраст нашего руководства вынудил нас пойти на это, поскольку у нас есть исторический опыт и мы умеем извлекать уроки…

КИССИНДЖЕР: Я не знаю, как к Вам обращаться.

ДЭН: У меня несколько постов. Я являюсь членом постоянного комитета Политбюро и председателем Комиссии советников, а также председателем Всекитайского комитета народного политического консультативного совета Китая. Я хотел бы передать все эти посты другим людям. У меня слишком много различных титулов… У меня так много титулов. Я хочу снять с себя как можно больше нагрузок. Мои товарищи тоже надеются, что у меня будет поменьше рутинных дел. Они так считают только по одной причине: чтобы я пожил подольше».

Дэн Сяопин покончил с установленным Мао Цзэдуном прецедентом, не выпячивая свою собственную профессиональную компетенцию и не заявляя о себе как о гении в какой-то конкретной области. Он давал возможность подчиненным вносить новые идеи, а затем одобрял то, что работало. Как он объяснял с присущей ему прямотой на конференции по вопросам иностранных инвестиций, «я непрофессионал в области экономики. Я высказал несколько замечаний по данной теме, но все с политической точки зрения. Например, я предложил экономическую политику открытости Китая для внешнего мира, но я в действительности очень мало знаю о деталях этого дела и конкретно о том, как эту политику претворять в жизнь»[511].

Разработав концепцию внутреннего развития, Дэн Сяопин изменил и облик Китая для внешнего мира. К 1980 году его лидерство являлось неоспоримым. На пятом пленуме ЦК КПК в феврале 1980 года сторонников Хуа Гофэна понизили в должностях либо сместили с постов, союзников Дэн Сяопина Ху Яобан и Чжао Цзыян включили в состав Постоянного комитета Политбюро. Крупных перемен Дэн Сяопин достиг не без значительных общественно-политических напряженностей, кульминацией которых стал в итоге кризис на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Но через сто лет после несбывшегося обещания реформаторов XIX века добиться самоусиления Китая Дэн Сяопин укротил и переделал наследие Мао Цзэдуна, стремительно запустив Китай на орбиту реформы, преследующей как раз цель восстановления влияния, которого Китай заслуживал благодаря своим деяниям и исторической роли.

В апреле 1979 года Хуа Гофэн, все еще китайский премьер, подвел итоги третьей вьетнамской войны, в ходе которой Китай вторгся во Вьетнам и вывел свои войска через полтора месяца. Он с пренебрежительной насмешкой описал советскую роль: «Они не осмелятся что-то предпринять. То есть в любом случае мы сможем дергать тигра за хвост»[512].

Китай вторгся во Вьетнам, намереваясь «преподать ему урок» после оккупации вьетнамскими войсками Камбоджи в ответ на ряд столкновений с красными кхмерами, взявшими власть в Камбодже в 1975 году, и с конечной целью создания Индокитайской федерации. Китай поступил так, несмотря на договор о взаимной обороне между Ханоем и Москвой, подписанный меньше месяца до вторжения. Война очень дорого обошлась китайским вооруженным силам, еще полностью не восстановившимся после бесчинств «культурной революции»[513]. Но вторжение послужило своей главной цели: тот факт, что Советский Союз не смог должным образом прореагировать на китайскую акцию, показал ограниченность его возможностей в стратегическом плане. С этой точки зрения данное событие можно рассматривать как поворотный пункт в развитии «холодной войны», хотя в то время этого еще нельзя было полностью понять. Третья вьетнамская война явилась еще и кульминацией китайско-американского стратегического сотрудничества во время «холодной войны».

Китай оказался втянутым в третью вьетнамскую войну из-за факторов, сравнимых с теми, что привели Соединенные Штаты ко второй вьетнамской войне. Что-то во вьетнамском национализме в его наиболее маниакальном виде заставляет другие общества терять чувство меры и неправильно оценивать вьетнамские мотивировки и собственные возможности. Так сложилась судьба американцев в том, что историки сейчас называют второй вьетнамской войной (первой считается антиколониальная война Вьетнама против Франции). Американцам было трудно принять тот факт, что развивающаяся страна средних размеров может быть до такой степени привержена своему сугубо местечковому делу. Поэтому они воспринимали вьетнамские действия как признак неких глубинных планов. Воинственность Ханоя расценивалась как проявление китайско-советской совместной подрывной деятельности с целью завоевания господства в Азии. К тому же Вашингтон полагал возможным добиться компромисса, если помешать первоначальным действиям Ханоя дипломатическим путем.