Вслед за Стаффом она шла по краю огорода, по заросшей травой тропке, пока они не свернули за угол и не оказались на кромке внутреннего рва. С другой стороны узкой полоски воды целебный ночной воздух доносил до них крепкий аромат цветущих роз. Стафф остановился, не выпуская ее руки.

— Тут есть маленькая каменная скамья, — прошептала Мария. — Немного дальше — может, ты захочешь сесть?

— Да нет, только скажи: сюда случайно не выходит окно опочивальни Анны?

— Не выходит.

— Вот это прекрасно. Мария, вторая моя мысль заключается в том, что, поскольку теперь ты свободна, то есть не замужем, но можешь выйти замуж, а я ни на грош не верю ни королю, ни твоей сестрице с кошачьими глазками — они всегда могут выдать тебя замуж за кого-нибудь по своему усмотрению и ради своих собственных целей… — Он замолчал и сделал еще шаг к ней. — Я просто не выдержу этого: потерять тебя снова после стольких лет ожидания и в то время, когда мы так близки. Я не могу… я не допущу, чтобы ты принадлежала другому мужчине!

Мария прижалась к нему, обняла его за шею.

— У них это не получится, милорд. И не могут они этого сделать — я только что овдовела. И нельзя выдать меня замуж за первого встречного только потому, что Анна пользуется ныне столь горячим расположением Его величества. Пусть кто-нибудь посмеет лишь намекнуть, пусть даже отец, я твердо откажусь.

— Ах, милая моя Мария, — сказал Стафф, придерживая ее одной рукой за ягодицы и слегка раскачиваясь вместе с ней взад-вперед, — неужели ты прошла через столько испытаний и все еще полагаешь, будто все решается так просто?

— Не все, Стафф, но мои чувства к тебе — это теперь совсем просто.

Он перестал покачиваться и прижал ее к себе.

— А я было подумал, ты забыла нужные слова. Да черт его возьми, неужто я непременно должен истекать кровью, чтобы ты их произнесла?

— Я очень люблю тебя, господин мой. До безумия люблю, и уже давно, очень давно.

— Вот только слез не надо, и нижняя губа пусть не дрожит, Мария. Когда я уеду отсюда послезавтра, когда осенью мы встретимся при дворе, нам придется быть очень-очень осмотрительными и очень сильными. А сейчас — повтори.

— Я люблю тебя, Стафф.

Он положил подбородок на ее темя, и она вновь подивилась тому, как идеально помещается ее лицо на изгибе его шеи. И так, тесно прижавшись друг к другу, они стояли долго-долго.

22 февраля 1530 года

Дворец Уайтхолл

Мария стояла на галерее, длинный ряд окон которой выходил на Темзу. Вид ей отчасти заслоняли ноги каменщиков, стоявших на лесах и старательно вырезавших вензеля на камнях облицовки карниза. Вот уже три недели, как они с самого утра до позднего вечера, в любую погоду, долбили и резали серые камни. Вензеля представляли собой затейливые буквы «Г» и «А» в обрамлении тюдоровских роз. Часть каменщиков вырезала соколиные головы — новую эмблему Анны. Геральдическая палата Его величества провела изыскания и составила для Анны замечательную родословную, восходящую к двенадцатому веку, поэтому и Джордж с Марией поневоле стали гордыми наследниками благороднейших предков. Анна объявила, что их фамилию следует теперь писать и читать «Болейн» — на французский лад, что куда лучше подходит для будущей королевы, нежели плебейская фамилия «Буллен»[122], указывающая на грубых северян-англичан. Мария знала, что отец был до глубины души возмущен этой переменой фамилии, однако язык придержал. А куда денешься: Анна вызывала Томаса лорда Болейна к себе и отдавала ему распоряжения — как, впрочем, и самому королю. Теперь отец признал невероятно мудрой политику младшей дочери, которая упрямо отказывалась делить ложе с ненасытным и своенравным Тюдором, как раньше признавал мудрость Марии, которая скромно всходила на королевское ложе в продолжение пяти лет, принесших лорду столько благ.

Мария потрогала толстое оконное стекло, чтобы проверить, холодно ли на улице. Кажется, сегодня так же тепло, как и всю последнюю неделю. Это удачно, потому что Анна собиралась в сопровождении своих дам сесть нынче вечером на барку и подняться по реке до Вестминстера, где находился двор короля, — там готовился пир. На реке могло быть очень холодно — когда их повезут от королевского двора, из Вестминстера или Брайдуэлла[123], назад в Уайтхолл, который король широким жестом выделил под резиденцию для Анны, пока не будет утвержден его развод и они не смогут жить вместе.

«Должно быть, снаружи действительно тепло, несмотря на хмурое серое небо», — снова беспокойно подумала Мария: работники не постукивали ногами по земле и не фыркали, как лошади, как это обычно бывает, если стоят морозы. Вот такие перемены. Вот такие крутые перемены для семейства Булленов, которые в мгновение ока превратились в Болейнов.

— Госпожа, я так и думала, что найду вас где-нибудь тут и что вы смотрите на реку. Вам тогда кажется, что вы ближе к своей дочке?

Мария подняла голову; перед ней стояла Нэнси, закутанная в теплую шерстяную шаль: девушка всю зиму страдала от холода, и даже сейчас нос у нее был красным.

— На этот раз я не тосковала ни по Кэтрин — правда, Нэнси, — ни по лорду Стаффорду, хотя ты мне не веришь, по глазам твоим видно. Сегодня вечером я увижу их обоих. Я очень скучаю по Кэтрин, но ей куда лучше с Маргарет, дочерью герцога и герцогини Суффолк, в королевской детской, да и наставник там отличный. А здесь что я могла бы ей дать, если даже не в состоянии сама прилично одеться? Девочка может гордо красоваться в старых платьях леди Маргарет, но я-то вряд ли смогу надеть ставшие ненужными наряды моей худенькой сестры, даже если их многие десятки! — Она пошла рядом с Нэнси по направлению к тому крылу дворца, где Марии были выделены опочивальня и гостиная, рядом с обширными покоями Анны — чтобы легче было вызывать Марию.

— А может, лорд Стаффорд сумеет привезти милую крошку сюда, в гости, как он поступал раньше, — подбодрила госпожу Нэнси.

— Да не тревожься ты обо мне, Нэнси. Я смирилась с этим, правда. Сожалею лишь о том, что тебя не могу одеть, как подобает. Слава Богу, Стивен так охотно пошел на службу к лорду Стаффорду. А вот насчет тебя я побаиваюсь, как бы в дополнение к насморкам и простудам у тебя еще и чирьи не пошли от холода, если мы не будем смотреть за тобой хорошенько. — Мария протянула руку и поплотнее натянула шаль на худые плечи девушки.

— А ты тоже скучаешь по Стивену, Нэнси? — поддела она горничную, зная, что той очень нравится этот парень.

— А как же иначе, госпожа? Только давайте лучше обсудим, что вам надеть-то сегодня на вечер.