В пять минут леди Гемма уложилась. Наверное. В один прекрасный момент сопение прекратилось, раздались быстрые шаги и скрип двери.

— Все готово, Гебриан! Можешь его забирать и топить!

— Хи-хи! Не слишком ли ты кровожадна, Гемми? Вот так хладнокровно отдаешь приказ убить отца своего ребенка?

— Во-первых, отцом его официально будет объявлен Ладиан Байт, а не этот мужлан, следовательно, перед нами чужой человек. Во-вторых, он — свидетель, а свидетелей уничтожают. А в-третьих, не его ли ты хотел прикончить не так давно потому, что парень слишком много знает?

— Хотел… Да только кто-то сделал это раньше меня!

— И в чем проблема? Подними его труп и спроси, кого поблагодарить!

Нет, леди Гемма хоть и блондинка, но далеко не дура! Если моим телом завладеет этот некромант-недоучка, это… это… Хуже чем смерть! Попасть в рабство к своему врагу! Другой вопрос, что ночью я смогу очнуться и отомстить, но до ночи еще надо дожить… Как бы парадоксально это ни звучало.

— Поднимешь его, как же! Уж если с Ладианом ничего не вышло…

А ты уже размечтался? Иди и тренируйся на ком-нибудь другом!

— Ладно. Привяжу к ногам камень — и дело с концом.

— Только голову не забудь отрубить для начала.

— Не учи ученого! Сам знаю!

Последние слова не добавили оптимизма, но предпринять что-либо я по понятным причинам не мог. Оставалось только молиться и надеяться на…

Ее присутствие я ощутил шестым чувством.

«Вот это да! Стоило мне отвернуться, он опять во что-то вляпался!» — Глубоко посаженные темные очи оказались совсем рядом.

«Ты даже не представляешь, насколько глубоко!» — хотелось произнести в ответ, но язык, понятное дело, не слушался.

«Вижу… И что мне с тобой делать?»

«Не знаю! Но вообще-то меня убивать собрались! Если уже не убили…»

«Не убили, не бойся».

Что ж, внушает оптимизм. Но хотелось бы, чтобы меня как-то спасли. Сам-то я не в состоянии.

«Оно и видно! Глупый мальчишка…»

Легкая рука взъерошила волосы. До ноздрей долетел аромат вереска. Запахло медом… Где для меня накрыты столы? Кто ждет, наполнив кубки? Чьи лица увижу в тумане?

Тьма… Тяжесть… Холод… На груди словно земляной ком и груды камней… Ну да, так и есть! Меня похоронили… Но я еще жив! Дайте только выбраться наружу и вдохнуть воздуха — и я вам всем покажу! Держитесь тогда! Дайте только выбраться… хоть на миг ощутить свежесть и прохладу ночи, скинуть с груди тяжесть холодной земли и…

— Зга-а-а-а-аш…

Что это за голос? Кто это кричит?

— Згаш, держитесь!

Вот бесы! Это же мое имя! Было… Какой в нем теперь смысл?

— Згаш! Ну же! Ну! Держитесь! Ах, бес…

Дикий крик заглушила какая-то горячая жидкость, текущая в глотку. Я булькал, захлебывался, вынужден был глотать…

— Вот так, Згаш… вот хорошо… вот умница… хороший мальчик…

Тело каменело, не осталось сил пошевелить даже пальцем. Что они со мной сделали? Отравили? Похоже на то… Как тяжело…

— Держитесь, Згаш! Все будет хорошо…

Где-то мне уже доводилось слышать этот голос.

— Дядя Згаш… ты только не умирай, ладно? Ладно, дяденька? А я тебя слушаться буду и все-все стану делать по дому! И лениться не буду… Ты только не умирай, хорошо?

Не плачь, малышка. Я не помню твоего имени, но мне жаль тебя. Не плачь.

«Держись, милый! Ты выкарабкаешься, я уверена. Только держись!»

А этот голос мне оказался знаком настолько, что память внезапно пробудилась и…

— Он открыл глаза! Смотрите, дяденька! Он на нас смотрит! Он очнулся, да?

— Погоди, малышка… Ну-ка… Нет, он нас не видит…

Конечно, не вижу. Перед глазами — она. Длинные волосы рассыпались по плечам и груди, бледное лицо взволновано, в глазницах огонь. Ее волосы белы как снег, но это не их природный цвет. Это седина.

«Ты здесь… ты пришла…»

Слова давались с трудом. Приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы произнести их. Оказывается, я забыл, как надо разговаривать…

«Ничего, любимый, ты все вспомнишь… Ты уже вспоминаешь… Все будет хорошо… Возьми мою руку… Вот так! Сожми ее крепче! Сильнее! Еще сильнее! Чувствуешь?»

Еще бы не чувствовать — через пальцы по жилам в кисть и дальше, в локоть, плечо, грудь и по всему телу волнами шло тепло. Странно — рука, дающая мне его, была холодна как лед, а по моим жилам словно струился огонь.

«Вот так. Вот хорошо… На первый раз достаточно… Отдохни пока!»

«Не уходи…»

«Не уйду. Я посижу с тобой и буду держать тебя за руку…»

Прикосновение тонких прохладных пальцев.

«Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь! Тебе разве никуда не надо? Нет других важных дел?»

«Нет. Сейчас для меня важнее всего ты!»

«А как же остальные?»

«Подождут…»

Вот это да! Стоило умереть, чтобы такое услышать… И пусть никого не удивляет, что я, перешагнув грань между жизнью и смертью, не потерял способности слышать, думать и что-то чувствовать. Любой некромант вам скажет, что это возможно при определенных обстоятельствах. А здесь они явно имели место быть. Я живой мертвец. Только не хороните меня сразу! Ох… мм…

«Что с ним?»

«И это спрашивает Она! Отойди! Не мешайся! Вот женщины…»

Боль. Страшная, жуткая боль. В ней тонуло все — мысли и чувства. Провал в памяти. Не осталось ничего, кроме боли и осознания того, что все-таки что-то еще делают с моим телом… Но я уже ничего не чувствовал, погружаясь все глубже и глубже туда, откуда нет возврата…

— Доброе утро, Згаш! Я знаю, что вы очнулись. У вас дрожат ресницы…

Мало ли, что там дрожит! Может, это последние судороги!

— Ну-ну, не бойтесь и открывайте глаза! Это не так трудно, как кажется.

А в самом деле, чего уж бояться? Хоть мир увижу… Интересно, я вообще смогу что-то видеть?

Оказалось могу, и довольно четко. То есть предметы казались слегка расплывчатыми, словно на глаза навернулись слезы, но цветовое восприятие никуда не делось. Интересно! В учебниках сказано, что нежить видит мир черно-белым…

Постепенно стало возвращаться ощущение собственного тела — вся левая сторона, рука от плеча до кончиков пальцев, грудь и бок до бедра казались горячими. В кисти пульсировала боль — тупо, словно по пальцам били молотком.

— Это остаточные явления. Постепенно все пройдет!