Алов видел сто долларов одной бумажкой второй раз в жизни: первый был, когда ему показали содержимое портмоне Клима Рогова.

– Эти деньги дал тебе Баблоян? – спросил Алов, позеленев.

Дуня кивнула.

– Ага. И нечего на меня таращиться! Это мой гонорар за выступление на годовщину Октябрьской революции.

Все было ясно: Рогов дал Баблояну взятку в валюте, а тот потом расплатился этими долларами с Дуней.

2.

Алов подкараулил Диану Михайловну, когда та вышла с работы.

– Милая, душенька… Христом-богом прошу, сверьте для меня номер купюры из Рейховского списка!

Та в испуге смотрела на бывшего начальника.

– Ну я не знаю, можно ли мне…

– Диана Михайловна, помогите мне! Я же помог вам поступить на службу, помните?

Она все же согласилась сверить номера и через пятнадцать минут вновь вышла на улицу.

– Да, это наша купюра.

В порыве чувств Алов поцеловал ей руку.

– Я вам по гроб жизни буду благодарен! Скажите, что там с Роговым?

– Его сегодня с утра выпустили.

– Кто?!

– Приказ был подписан Драхенблютом. Он просмотрел его дело и сказал, что все шито белыми нитками: Рогова просто оговорил какой-то нэпман.

Алов схватился за голову: так вот в чем дело! Баблоян изгнал его из партии, чтобы выпустить на волю своего дружка. Он, верно, договорился об этом с Драхенблютом в обмен на помощь во время чистки и на союз против Ягоды. А чтобы Алов не выступал, его попросту уволили – разменяли, как пешку!

Но почему Драхенблют пошел на это? Ведь он сам требовал найти украденные у Рейха деньги! Он знал, что у Рогова в портмоне были обнаружены купюры с переписанными номерами…

Внезапно Алов похолодел: «А ведь я не занес это в протокол!»

Проклятая болезнь так доконала его в тот день, что он почти ничего не соображал и не оформил нужные бумаги, а потом и вовсе о них забыл.

Распрощавшись с Дианой Михайловной, Алов побежал назад к проходной: ему надо было срочно переговорить с Драхенблютом.

3.

Поначалу Глеб Арнольдович наотрез отказался встречаться с Аловым, но потом все-таки смилостивился.

– Ну, что у тебя? – недовольно буркнул он, когда тот вошел к нему в кабинет.

– Глеб Арнольдович, почему вы выпустили Рогова? – трепеща проговорил Алов.

– Товарищ Сталин пригласил его на интервью, а он абы кого приглашать не станет.

Алов прижал руки к груди.

– Да ведь Рогов затеял покушение! Он завербовал Баблояна и через него вышел на Генерального секретаря.

Алов рассказал про Дунину стодолларовую купюру и про деньги, найденные в портмоне у Рогова.

– Я из-за болезни не успел составить протокол, но ведь вы видели портрет товарища Сталина с дыркой во лбу – я подшил его к делу! Это условный сигнал!

Оказалось, что Драхенблют ничего не видел: он читал только показания Элькина, а конверт с открытками был получен на следующий день.

– Нам надо спасать товарища Сталина! – вскричал Алов. – Рогову достаточно пронести ядовитый порошок в пуговице или ручке и на прощание распылить его в кабинете… Вам ли об этом не знать?!

Драхенблют вызвал Этери Багратовну.

– Узнайте, когда Рогову назначено интервью в Кремле!

Через пять минут секретарша доложила, что встреча со Сталиным должна состояться в семь. Часы показывали полседьмого.

На Чистые Пруды и к кремлевскому бюро пропусков были посланы машины. Алов сидел как на иголках, Драхенблют беспрерывно курил и время от времени поднимал трубку:

– Ну что? Нашли его? Нет? Твою ж мать!

В 7:30 из Кремля позвонили и сказали, что товарищ Сталин отменил встречу с корреспондентом «Юнайтед Пресс», так как тот не явился.

– Ничего не понимаю… – повторял Алов. – Может, он запил на радостях, что его выпустили из тюрьмы? Как это так – не прийти к самому Генеральному секретарю?

Драхенблют велел найти Рогова живым или мертвым: проверить всех его знакомых, все вокзалы, больницы и близлежащий кабаки.

Полдевятого пришло сообщение, что Рогов улетел.

– Что значит «улетел»? – заорал Драхенблют на Этери Багратовну.

– На аэроплане, – невозмутимо ответила та. – Он вылетел в Берлин еще днем – у него же были все документы.

Алов вскочил на ноги:

– Надо сказать обо всем товарищу Сталину! Он должен знать о том, что Баблоян берет взятки от… – Он замолк, наткнувшись на ледяной взгляд Драхенблюта.

– Уймись, – тихо приказал тот. – Мы не можем трогать Баблояна. Если мы поднимем скандал, то этим делом займется Ягода и наверняка пронюхает, что происходит с нашими профсоюзными взносами за границей.

Алов в бессилии опустился на стул. Как он раньше обо всем не догадался?!

Сотрудники ОГПУ, работавшие за границей, получали зарплату в валюте и в ней же платили все положенные взносы. На профсоюзных счетах в иностранных банках накапливались значительные суммы, и Драхенблют договорился с Баблояном использовать эту валюту для своих нужд. А государству они перечисляли обесцененные рубли, реальная стоимость которых была в два раза меньше официального курса.

Советские руководители всех рангов походили на лакеев, которые тайком обкрадывали хозяйские кладовые. Они заключали союзы, чтобы было сподручнее красть, и доносили друг на друга барину, стараясь оттолкнуть врагов от кормушки – именно в этом и заключалась их «борьба за светлое будущее».

– Знаешь, Алов, мы наверное погорячились, когда вышибли тебя из партии, – задумчиво проговорил Драхенблют. – Все-таки ты надежный сотрудник и бдительный чекист. Давай-ка мы направим тебя на Кубу – будешь там приносить пользу.

Алов все понял: его начальник был готов закрыть глаза на преступления Баблояна и Рогова и высылал ненужного свидетеля – чтобы тот не болтал лишнего.

Драхенблют поднял трубку:

– Соедините меня с административным отделом Наркоминдела. Здравствуйте, товарищ Федоров! Нам нужно послать одного сотрудника в Гавану. Как насчет должности коменданта? Уже занята? Ну, устройте его делопроизводителем. К вам придет человек с запиской от меня, и вы, пожалуйста, проведите его по вашим штатам.

Он повесил трубку и повернулся к Алову:

– Ты мечтал об отдельной комнате? Вот и будет тебе комната с видом на море и пальмы. И бабу свою заберешь, чтобы она тут глаза не мозолила.

– А Рогова с Купиной отпустите? – слабым голосом произнес Алов.

– Мы их найдем – можешь не беспокоиться.

4.