будет как-то так ответить на этот оклик, чтобы это послужило нашим потребностям, актуальным для нас в куда более широком контексте — мы же ещё сейчас куда-то идём, возможно, даже опаздываем, а может быть, коротаем время или, наоборот, думаем о чём-то важном и потому не хотим отвлекаться; а возможно, для нас так значимы отношения с этим коллегой, '

что мы готовы бросить всё, чтобы долго и обстоятельно с ним расшаркиваться.

Впрочем, это уже будет другая функциональная система. А пока задача этой — лишь довести вас до «реакции», когда вы поворачиваетесь на оклик. И вы поворачиваетесь…

Но вчера грянул холод, вы впервые за осенне-зимний сезон надели пуховик с огромным капюшоном, к чему ещё не успели адаптироваться. Поэтому, повернувшись, вы утыкаетесь в него носом, а результат не достигнут — вы не видите человека, который вас окликнул.

В дело вступает «акцептор результата действия» — программа действий не привела к «потребному будущему», и вам надо её перестроить, чтобы добиться того результата, на который вы уже настроены.

Формируется новая программа действий, включающая в себя подъём руки, отведение в сторону капюшона — или, если это кажется вашему мозгу невыгодным, вы должны повернуться полностью, всем корпусом…

Результат достигнут? Нет, вы обернулись, но источник сигнала вами так и не определён — человек стоит на другой стороне дороги в тусклом свете фонаря, а у вас небольшая близорукость, но очки же вы сняли, потому что они запотевают на морозе.

«Акцептор результата действия» опять диагностирует временное фиаско — программа действий выполнена, а результат не достигнут. Формируем новую программу — теперь по поиску очков, или, может быть, просто крикнуть: «Кто вы? И что вам от меня надо?» Или какой-то третий вариант?

Рассказ про все эти расчёты и пересчёты «функциональной системы», а перечисление возможных примеров ситуаций («положения вещей», как сказал бы Людвиг Витгенштейн), можно было бы продолжать бесконечно долго. Поэтому на этой иллюстрации мы и остановимся.

Важно здесь другое: всякий раз в этих примерах, когда программа действий не срабатывает с первого раза и нуждается в переделке, у вас есть: некое «искомое будущее» (что вы ищете в этом «будущем»), которое вы сверяете с вашим «потребным будущим» (с «будущим», которое вы хотите получить), по сути, по механизму «обратной связи».

Задумайтесь — это на самом деле разные вещи:

«потребное будущее», основанное на ваших мотивах (потребностях) здесь и сейчас,

и «искомое будущее» — будущее, которое вы обнаруживаете, выполнив программу действий, созданную функциональной системой.

После обнаружения «искомого будущего» может оказаться, что оно не является вашим «потребным будущим» по какой-то другой причине.

Допустим, вы подходите к столу экзаменатора, чтобы тянуть билет…

Вашим «потребным будущим» будет вытянуть «нужный» билет — тот, ответы на вопросы которого вы хорошо знаете. А вот вашим «искомым будущим» будет тот билет, который вы вытянете.

Да, у вас есть «потребное будущее» — просто вытянуть билет (это же экзамен, без этой части представления не обойтись), и с этим вы, я полагаю, справитесь. Тут «искомое» и «потребное будущее» совпадут.

Но если речь о содержании билета, то соответствующая вероятность лишь, так сказать, вероятна. Впрочем, и это ещё не всё…

Что если вы не знаете, каким должно быть «искомое будущее»? То есть «потребное будущее» у вас есть, а «искомое» — сущая неопределённость?

Именно в такие условия и ставил своих испытуемых Андрей Владимирович Брушлинский, объясняя свой подход так:

«Благодаря чёткой фиксированности результаты предвидения легко поддаются эмпирической проверке на основании обратных связей. Последние представляют собой, по Н. Виннеру, непосредственное соотнесение (1) заранее заданных, конечных, "желаемых" и (2) фактически достигнутых, промежуточных, текущих результатов.

"Желаемое", вообще предвидимое выступает изначально с большей определённостью, например, в таких сформировавшихся актах, как ходьба, наливание воды в стакан из графина (известный пример П. К. Анохина) и др., в регуляции которых решающая роль действительно принадлежит обратным связям, то есть связям наглядным, сигнальным, непосредственным и т. д.».

«Однако, — продолжает А. В. Брушлинский, — проблема (само) регуляции становится бесконечно сложной в случае мыслительного процесса, специфического для теоретического, опосредованного познания.

Теперь в качестве «желаемого» выступает прежде всего прогнозируемое искомое (будущее решение), которое в течение длительного периода времени остаётся в значительной степени неизвестным и потому не столь определённым, как в случае предвидения.

Такая "неизвестность" искомого означает, что даже в ходе его постепенного и (или) скачкообразного прогнозирования оно до последней стадии мыслительного процесса не может быть найдено и зафиксировано с предельной отчётливостью. <…>

Без фиксации определённого эталона невозможно непосредственное сличение, соотнесение желаемых и фактически достигнутых результатов. Чтобы что-то с чем-то сличать, нужно заранее иметь это последнее в форме однозначно определённого образа, масштаба, критерия и т. д.»86.

Прошу прощения за столь длинную цитату, но мне кажется, она слишком хороша, чтобы рвать её на несколько фрагментов.

Итак, о чём говорит Андрей Владимирович?

О настоящем будущем. Поскольку настоящее будущее неизвестно, то фактическое переживание будущего — это переживание той самой неизвестности.

Как это бывает в случаях, когда речь идёт об идеаторно-аффективных состояниях, мы с вами уже говорили. Но из-за того, что там только «пустота» и «ужас», наш анализ подобного «переживания будущего» вряд ли может быть хоть сколько-нибудь продуктивным.

Но профессор Брушлинский говорит о том, что аналогичное незнание будущего существует и в процессе решения действительных интеллектуальных задач, с которыми все мы так или иначе сталкиваемся.

Да, как правило, мы движимы автоматизмами, всегда более-менее понимая, чего мы хотим, то есть имея перед собой некий, пусть и относительный, «эталон».

Однако что если у нас есть «потребное будущее» (А. В. Брушлинский использует понятие «желаемое»), проще говоря, желание чего-то — например, решить какой-то важный для нас вопрос, — но нет «искомого будущего»?

То есть мы понимаем, что хотим решить свою проблему, но не понимаем, к какому результату мы должны прийти, каким именно в принципе может быть этот результат.

В таком случае у нас нет возможности сличить «искомое будущее» (то будущее, которое мы находим в процессе своих размышлений) с нашим «потребным будущим», а поэтому мы не можем перестраивать свою программу действий (способ думать о задаче), ориентируясь на обратные связи от промежуточных решений.

Ещё один небольшой фрагмент из «Мышления и прогнозирования» (не откажу себе в удовольствии):

«Мышление как процесс объективно необходимо прежде всего потому, что на первых этапах и на многих последующих стадиях данной мыслительной деятельности для субъекта полностью или почти полностью неизвестно искомое.

В начале мыслительного процесса искомое может предвосхищаться, прогнозироваться лишь в самой незначительной степени. В этом смысле здесь ещё не существует