Приготовления у турок близились к завершению. Они начинали действовать, организуя утечки информации о том, что их целью является Гувейра, наилучшая дорога на Акабу. Две тысячи пехотинцев выдвинулись в Абу-эль‑Лиссан и укрепили его. Кавалерия держала под контролем окрестности, чтобы отразить возможный контрудар арабов со стороны Вади-Мусы.

Эта нервозность не осталась для нас незамеченной. Мы могли бы затеять с ними игру и спровоцировать на выступление против нас в Вади-Мусе, где естественные препятствия были так сложны, что воевать пришлось бы в очень тяжелых условиях; между тем мы смогли бы удержать это место.

Приманкой занялись люди соседнего племени делага. Полные воодушевления турки нанесли контрудар и понесли большие потери. Мы внедрили в сознание крестьян Вади-Мусы мысль о богатых трофеях, захваченных их соперниками – племенем делага. Вместе со своим полком на мулах прибыл старый вояка Мавлюд и разместился среди знаменитых развалин Петры. Воодушевившиеся люди племени лиатена под командованием одноглазого шейха Халила стали предпринимать набеги через плато и захватывать парами, а то и по трое верховых или вьючных верблюдов вместе с винтовками охранявших их солдат. Это продолжалось несколько недель, и раздражение турок росло.

Кроме того, чтобы держать турок в напряжении, мы попросили генерала Селмонда выполнить свои обещания о дальних воздушных рейдах на Маан. Поскольку это было сопряжено с трудностями, Селмонд выбрал Стента и других надежных пилотов из Рабега или Веджа и приказал им сделать все возможное в этом отношении. У них был опыт вынужденных посадок в пустыне и полетов над горами, не нанесенными на карту. Стент превосходно говорил по-арабски. Командир приказал летать на малой высоте, чтобы обеспечить точное обнаружение целей. Долетев до Маана, самолеты сбросили тридцать две бомбы на не подготовленную к подобному нападению базу. Две бомбы, попавшие в казарму, убили двадцать пять солдат и ранили пятьдесят. Восемь накрыли самолетный ангар, сильно повредили электростанцию. Одна бомба разнесла генеральскую кухню, лишив высокого чина завтрака. Четыре упали на аэродром. Несмотря на разрывы шрапнели, все наши пилоты благополучно вернулись на временную посадочную площадку в Кунтилле, выше Акабы.

Во второй половине того же дня они подлатали свои машины и с наступлением темноты улеглись спать под их крыльями. На рассвете самолеты снова поднялись в воздух – на этот раз их было три, – взяв курс на Абу-эль‑Лиссан, и при виде крупного лагеря у Стента потекли слюнки. Они бомбили коновязи и обращали в бегство лошадей, пронеслись над палатками, разогнав турок. Как и накануне, аэропланы летели на малой высоте и получили много повреждений, но не слишком серьезных. Задолго до полудня они вернулись в Кунтиллу.

Стент прикинул количество оставшегося бензина и бомб и решил, что их достаточно для еще одного налета. Он приказал каждому летчику тщательно осмотреть аккумуляторные батареи – утром они вызвали беспокойство. Самолеты стартовали в самую полуденную жару. Бомбовый груз был настолько велик, что они не смогли набрать высоту, кое-как перелетели через гребень гор за Абу-эль‑Лиссаном и оказались на высоте трехсот футов над долиной. Турки, обычно полусонные в полуденный час, были застигнуты врасплох. Было сброшено тридцать бомб, которые нанесли повреждения противнику, подавили артиллерийскую батарею и уничтожили десятки солдат и животных. Затем облегченные машины набрали высоту и направились к Эль-Аришу. Арабы ликовали: они вызвали у турок грандиозный переполох. Беджет-паша попрятал своих людей в вырытые в земле укрытия, а когда его самолеты отремонтировали, расположил их в безопасности по периметру плато для обороны лагеря.

Воздушными налетами мы привели турок в смятение, а беспокоящими рейдами дезинформировали относительно направления наших действий. Нашим третьим средством дезорганизации их наступления было перекрытие движения по железной дороге, что заставило бы их разделить свою ударную силу надвое для обороны. Мы подготовили насколько диверсий на середину сентября. Я также принял решение о пересмотре старых способов минирования путей. Появилось кое-что более мощное и надежное, чем автоматические мины, и я мечтал о непосредственном подрыве заряда под локомотивом с помощью электрического тока. Британские саперы меня воодушевили на такую попытку, особенно генерал Райт, главный инженер в Египте, чей опыт вызвал у меня почти спортивный интерес. Он прислал мне рекомендованные приспособления: подрывную машинку и некоторое количество изолированного кабеля. Я отправился с ними на борт «Хамбера», нашего нового сторожевого корабля, и представился его командиру капитану Снэггу.

Снэггу повезло с кораблем, который был построен для Бразилии и оборудован гораздо более комфортабельно, чем британские мониторы, а нам повезло вдвойне – с ним и с кораблем, потому что он был само воплощение гостеприимства и доброго, веселого нрава. Его интересовало все, что происходило на берегу, и он умел видеть комическую сторону даже в наших мелких неприятностях. Рассказать ему историю о какой-то неудаче значило вызвать его смех над нею, и всегда за хороший рассказ он предлагал мне ванну и чай с традиционным церемониалом. Его доброта и помощь делали ненужными наши поездки в Египет для ремонта, позволяли из месяца в месяц обрушиваться на турок.

Подрывная машинка находилась в очень тяжелом ящике, закрытом на замок. Мы открыли его, обнаружили рукоятку храповика и отжали вниз, без всяких устрашающих происшествий. Провод представлял собою кабель с толстой резиновой изоляцией. Мы разрезали его пополам, присоединили концы к выходным клеммам ящика и уверенно подали на концы напряжение. Схема сработала. Я вынул детонаторы. Мы воткнули свободные концы в один из них и покачали рукоятку, как насос: безрезультатно. Мы делали все новые и новые попытки, которые, к нашему огорчению, оставались тщетными. Наконец Снэгг позвонил в колокольчик и вызвал мичмана, отлично разбиравшегося в электрических схемах. Тот предложил использовать специальные электрические детонаторы. На корабле их имелось шесть, и мне выдали половину. Мы присоединили один к нашему ящику, и, когда нажали рукоятку, раздался великолепный хлопок. Я почувствовал, что теперь знаю все об этой машинке, и приступил к организации рейда.

Из целей наиболее многообещающей и самой доступной представлялась Мудовара – насосная станция в восьмидесяти милях к югу от Маана. Подрыв там поезда вызвал бы смятение у противника. Мне нужны были три надежных ховейтата, и в то же время в ходе этой экспедиции предстояло испытать троих крестьян из племени хауран, которых я присоединил к своим компаньонам. Ввиду того что хаураны приобретали новое значение, нам было необходимо изучить структуру их клана и внутриклановые разногласия, выучить их диалект, местные названия населенных пунктов и дороги. Эти три молодца – Рахайль, Асеф и Хемеид – должны были посвятить меня в реалии своего образа жизни, разговаривая со мной по пути к нашей цели.

Чтобы быть уверенными, что поезд остановится, требовались орудия и пулеметы. Что касается первых, то почему бы не взять минометы Стокса? А в качестве вторых подошли бы пулеметы Льюиса. Соответственно, Египет отобрал двоих сильных сержантов-инструкторов из армейской школы в Зейтуне, чтобы научить расчеты, укомплектованные арабами, пользоваться этим оружием. Снэгг поселил их на своем корабле, поскольку на берегу пока еще не было достаточно удобного английского лагеря.