в ящике.

Д’Агоста вставил в глазницу лупу и стал пристально разглядывать птицу, непрерывно что-то бормоча и хмыкая. Чучело было старое, выцветшее и побитое молью, перышки обтрепались и повыпадали, набивка вылезла. Д’Агоста как мог изображал заинтересованность и иногда неразборчиво строчил в блокноте.

Наконец он выпрямился.

— Дальше у меня в списке американский чиж.

— Уже достаю.

Лейтенант опять изобразил, что разглядывает птицу, — щурился сквозь лупу, писал, бормотал себе по нос.

— Надеюсь, вы нашли, что вам нужно, — с намеком произнесла Маршан.

— Да-да, спасибо. — Д’Агосте уже начинало надоедать, да и от запаха нафталина подташнивало. Он сделал вид, будто смотрит в блокнот. — А еще я бы взглянул на каролинского попугая.

В комнате наступила тишина. К удивлению д’Агосты, Маршан вдруг слегка покраснела.

— Простите, этого чучела у нас нет.

На д’Агосту накатила волна раздражения: здесь нет птицы, ради которой он приехал!

— Однако если верить справочникам, попугай у вас, — бесцеремонно заявил он. — И не одно чучело, а целых два.

— Теперь нет ни одного.

— А где же они? — Д’Агоста уже не скрывал недовольства.

— Исчезли, — неохотно призналась Маршан после долгого молчания.

— Как исчезли? Потерялись?

— Нет, не потерялись. Их украли. Много лет назад, я тогда работала ассистентом. Осталось только несколько перышек.

Д’Агосте вдруг стало интересно: сработало его чутье копа. Наконец-то он не бродит на ощупь в потемках.

— Расследование проводили?

— Проводили, но чисто формально. Не станет же полиция суетиться из-за двух птичьих чучел, пусть даже это вымерший вид.

— Копии отчета у вас не осталось?

— У нас прекрасный архив.

— А можно взглянуть?

— Простите, доктор д’Агоста, но зачем? — удивленно спросила Маршан. — Птиц украли больше десяти лет назад.

«Ага, обстоятельства изменились!» — подумал д’Агоста и решительно достал из кармана полицейский жетон.

— Боже мой! — испуганно воскликнула Маршан. — Вы не орнитолог, вы полицейский!

— Верно. Отдел расследования убийств, нью-йоркское управление полиции. А теперь, будьте добры, принесите мне документы.

Маршан с готовностью кивнула и спросила, с трудом скрывая волнение:

— А что случилось?

— Убийство, ясное дело, — улыбнулся лейтенант.

Маршан вышла и через несколько минут вернулась с тонкой папкой, в которой обнаружился великолепный экземпляр полицейской отписки — несколько коряво нацарапанных строк, из которых явствовало, что при очередной проверке коллекции была обнаружена пропажа. Признаков взлома не имеется, ничего другого не украли, свидетелей нет, отпечатков нет, подозреваемых нет. Единственная полезная информация: проверка проводится раз в месяц, а значит, преступление совершено между первым сентября и первым октября.

— Вы записываете всех научных работников, которые получают доступ к коллекции?

— Да. И всегда проверяем коллекцию, когда они уходят, — чтобы убедиться, что ничего не прихватили.

— Тогда круг сужается. Принесите мне, пожалуйста, записи.

— Сию минуту. — Маршан торопливо убежала, громко шлепая туфлями по ступенькам.

Через несколько минут она принесла толстый регистрационный журнал в клеенчатой обложке, раскрыла его на нужном месяце. Лейтенант просмотрел записи. За месяц с коллекцией работали трое исследователей; последний — двадцать второго сентября. Имя было написано размашистым почерком с завитушками.

Матильда В. Джонс, 18 Агассис-драйв, Куперстаун,

Нью-Йорк, 27490

«И имя фальшивое, и адрес, — подумал д’Агоста. — Агассис-драйв, черта с два. И все почтовые индексы в штате Нью-Йорк начинаются с единицы».

— Скажите-ка, а посетители показывают вам какое-нибудь служебное удостоверение, права или еще что-нибудь?

— Нет, мы людям доверяем. Наверное, зря. Но конечно, присматриваем за посетителями. И как это кто-то ухитрился украсть птиц прямо у нас из-под носа!

«Влегкую», — усмехнулся про себя д’Агоста, но вслух ничего не сказал. Дверь на чердак запиралась на старый замок, а шкаф с чучелами был дешевой модели с шумным запорным механизмом; опытный взломщик легко бы с таким справился. Да и в этом нет нужды… Д’Агоста припомнил, что перед тем, как подниматься по лестнице, Маршан повесила связку ключей на стену в приемной. Наружная дверь не заперта; стоит подгадать момент, когда куратор отлучится — например, в уборную, — и дорога в зал открыта. А там проще простого снять ключи с гвоздика — и прямиком к птичкам. Да вот хотя бы только что Маршан оставила посетителя у незапертого шкафа и пошла за документами. «Имей эти чучела хоть какую-нибудь ценность, их бы давно поперли», — уныло думал д’Агоста.

Он ткнул пальцем в запись:

— А вы ее видели?

— Я тогда ассистентом работала. Посетителей принимал куратор, мистер Хочкисс.

— А где он теперь?

— Скончался несколько лет назад.

Д’Агоста вернулся к регистрационному журналу. Если кражу совершила Матильда В. Джонс, то вряд ли она такая уж ушлая штучка. Имя, конечно же, не настоящее, а вот почерк на измененный не похож. Видимо, кража произошла двадцать третьего сентября, на следующий день после того, как дамочка под видом исследователя установила точное местонахождение чучел. Ночевала она наверняка в каком-нибудь местном мотеле, это можно проверить по регистрационным записям гостиниц.

— А где обычно останавливаются приезжие орнитологи? — спросил лейтенант.

— Мы им рекомендуем мотель «Хума-хаус», в Сент-Фрэнсисвилле. Единственное приличное место, — объяснила Маршан и взволнованно поинтересовалась: — Ну что? Есть зацепки?

— Сделайте мне, пожалуйста, копию этой страницы, — уклончиво ответил д’Агоста.

— Разумеется. — Она сняла со стола тяжеленный регистрационный журнал и удалилась, оставив лейтенанта в одиночестве. Он тут же набрал номер на мобильнике.

— Пендергаст слушает.

— Привет, это Винни. Вам знакомо имя Матильда В. Джонс?

После непродолжительного молчания Пендергаст холодно произнес:

— Где вам встретилось это имя, Винсент?

— Некогда сейчас объяснять. Так вы его знаете?

— Да. Так звали кошку моей жены. Русская голубая порода.

— А какой у вашей жены был почерк? — ошарашенно спросил д’Агоста. — Крупный и с завитками?

— Да. Может, объясните мне, в чем дело?

— Два чучела каролинского попугая работы Одюбона хранились в Окли, так? От них осталось только несколько перышек. И представьте — украла их ваша жена!

Секунда молчания, потом спокойный ответ:

— Понятно.

Тут на лестнице послышалось шлепанье туфель.

— Все, закругляюсь, — быстро сказал д’Агоста и закрыл телефон.

Из-за угла возникла Маршан с копиями записей регистрационного журнала.

— Вот, лейтенант, — сказала куратор, кладя бумаги на стол. — Так вы раскроете нам преступление? — Она одарила его жизнерадостной улыбкой. Д’Агоста заметил, что она успела подрумяниться и подкрасить губы.

«Все-таки для нее это поинтереснее, — подумал он, — чем непрерывно смотреть „Она написала убийство“». Лейтенант сложил копии в портфель и поднялся.

— Похоже, след простыл. Давным-давно. Впрочем, огромное вам спасибо за помощь.

21

Плантация Псиумбра

— Вы уверены, Винсент? Абсолютно?

— Я проверил местную гостиницу, «Хума-хаус», — пояснил д’Агоста. — После изучения птиц