Сперва становится небольшим светящимся шаром, уверенно протискивающимся сквозь образовавшуюся дыру. Затем уменьшается еще больше, аккуратно зависнув над моей рукой. Наконец, опускается обратно на ладонь и, согрев ее теплом, от которого затрещали и внезапно разомкнулись мои оковы, удовлетворенно вздыхает. Так, словно сделала именно то, для чего была предназначена.

Маленькая, невесомая и кажущаяся такой беззащитной искорка чужой души, у которой тем не менее хватило сил, чтобы разбить мои цепи…

Растерянно смыкаю ладони, плохо понимая, что же сейчас произошло. Потом поспешно размыкаю их снова, чтобы убедиться, что не повредил эту кроху. Невольно улыбаюсь, когда она насмешливо подмигивает в ответ, и тихо-тихо, чтобы не услышал тюремщик, шепчу:

– Спасибо, кроха, что попыталась вернуть мне свободу…

Когда я открыла глаза, вокруг снова было темно. Ни ветерка, ни звука, ни даже легкого шевеления листвы над моей головой. Интересно, еще ночь или это УЖЕ на дворе потемнело? И если верно последнее утверждение, то не нарушила ли я договоренности с господином Иггером?

Повернув голову, с удивлением обнаружила себя лежащей в каком-то подобие гамака, сплетенном ветвями старого дерева. Причем довольно далеко от земли. Метра три навскидку, не меньше. Лежу себе, покачиваясь в свое удовольствие. Хорошо, тепло, удобно…

Хм. Вот только зачем было так высоко меня поднимать? Хищников тут вроде нет.

Попробовав пошевелиться и показав свое стремление спуститься, я без труда оказалась на земле. Настороженно себя оглядела, расправила помявшийся подол, но, убедившись, что все в полном порядке, растерянно огляделась.

Ну и сон у меня был! Настолько реалистичный, что, пожалуй, претендует на полноценное видение. Правда, последний раз нечто подобное со мной случилось на Равнине, когда я Дангора пришибла, а тут… гм. Действительно странно.

Прислушавшись к себе, я удивленно замерла и, ощутив присутствие постороннего, обернулась. А когда увидела, как со стоящего неподалеку плетеного кресла неторопливо поднимается живой и невредимый повелитель, свела брови к переносице.

– Что вы здесь делаете, сударь?

Мужчина сделал шаг по направлению ко мне, но, заметив, как недвусмысленно шевельнулись окружавшие меня со всех сторон ветки, благоразумно остановился.

– Прошу прощения, – тихо сказал он, внимательно изучая мое озадаченное лицо. – Я не хотел вас напугать.

– С некоторых пор напугать меня довольно сложно. Но увидеть вас здесь я действительно не ожидала. Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, неплохо.

Я так же внимательно оглядела владыку и скептически поджала губы: на мой взгляд, выглядел он отвратительно. Худой, как скелет, все еще бледный, словно умертвие. Ослабленный и откровенно вымотанный недавними событиями. Глаза запавшие, на лбу появились глубокие морщины, а взгляд настолько тусклый, что поневоле закрадывается мысль – а тот ли это человек, который неделю назад пытался меня сломать?

– Мне кажется, вы слишком рано встали, – наконец, заключила я. – Для вашего здоровья это неполезно.

– Я должен был вас найти, чтобы задать несколько вопросов.

Заметив прикушенную губу мужчины и только сейчас осознав, каких трудов ему стоило сюда прийти, я поспешила подойти ближе.

– Я готова с вами поговорить.

– Благодарю, – вымученно улыбнулся он, но сел только тогда, когда я сообразила, что слишком долго туплю, и торопливо опустилась на сидение.

Блин. Ну вот зачем он благородного рыцаря изображает, а? Издалека же видно, что его сейчас любой комар сшибет с ног и, не запыхавшись, полетит дальше? На меня, если он не понял, впечатление производить уже не надо – я его давно составила. А вот рисковать собой после тяжелого недуга глупо. Неужели он этого не понимает?!

– Вы беспокоитесь за меня, – неожиданно заметил владыка, позволив себе еще одну слабую улыбку. – И это на удивление приятно.

Я проворчала:

– Вы совсем себя не бережете. У вас проблемы с даром еще не закончились. Одно малейшее напряжение, и тут можно будет играть в снежки. Сразу после ваших торжественных похорон, конечно.

– Я не настолько слаб, – возразил повелитель.

Я выразительно промолчала, и он с досадой отвернулся.

– Хорошо, – сдалась я. Этого типа переупрямить – себе дороже. Наверное, проще действительно поговорить и отправить его поскорее прочь, чтобы не терзал и без того уязвленное самолюбие. – О чем вы хотели меня спросить?

– Зачем вы мне помогли?

– Что? – сперва не поняла я.

Повелитель поднял взгляд и очень внимательно на меня посмотрел.

– Я спросил: зачем вы мне помогли?

– А что, не надо было? – вконец озадачилась я. Но потом поняла, что ему действительно важно услышать ответ, и пожала плечами. – Я посчитала, что ваша смерть – явление преждевременное и совершенно не вписывается в мои планы. К тому же мы заключили договор о взаимопомощи, и мне показалось, что данная ситуация как раз под него подпадает. Я удовлетворила ваше любопытство, сударь?

Повелитель непонятно от чего напрягся.

– И это – единственная причина?

Я вздохнула.

– Иногда у меня складывается впечатление, что когда мужчину хорошенько стукнут по голове, он, когда очнется, на какое-то время теряет способность трезво мыслить. Мне нужно повторить свои слова?

– Нет, – так же тихо сказал он. – Но я бы хотел услышать ВСЕ причины, побудившие вас рисковать собой.

– Кто вам сказал, что я рисковала? – тут же нахмурилась я.

– Я умею читать следы аур, леди, – натянуто улыбнулся владыка. – И могу распознать, в каком состоянии ко мне приходили и уходили люди, которые к тому же имели неосторожность пользоваться своими силами в присутствии моих сторожевых заклятий.

Я поморщилась. Вот как знала я, что без сюрпризов прожить не удастся. И прямо чуяла, что здешняя магическая наука мало в чем отстала от достижений многоуважаемого господина да Миро.

– Я прошу вас ответить, – неожиданно попросил повелитель, устало сгорбившись. – Не требую… просто прошу. Для меня это действительно важно.

Я снова вздохнула.

– Раз вы задаете этот вопрос, значит, ничего не знаете об Иштах, сударь.

– Это не ответ, – так же тяжело вздохнул он.

– Хорошо, извольте. Я помогла вам потому, что просто не умею иначе. Жизнь и смерть, как вы знаете, две стороны одной медали. Тьма противостоит Свету, Тень – Иштам… так уж на Во-Алларе заведено. Но именно поэтому любая смерть для Ишты – это маленький проигрыш. Любая потеря – крохотная уступка Тени. Когда кто-то умирает, Ишта это чувствует и в момент отделения души должен или остановить этот процесс, или же максимально от него отстраниться. И то, и другое, как вы, возможно, знаете, одинаково неприятно, хотя первый вариант для нас предпочтительнее…

– Почему? – нахмурился повелитель.

– Потому что те, кто нам подчиняется, от нас же и зависят. И в жизни, и, что бывает нередко, после смерти. Проблема одна – Ишта ВСЕГДА чувствует чужую боль. Но еще лучше он чувствует появление своей соперницы – Тени. Или об этом