разжала эти руки, хотя, раньше смогла разорвать золотую сеть и раскидать черепашьи панцири, обращенные в золото. Каким-то образом, болшепам удалось найти слабость магии этого существа. Похоже, если оно обращало живую плоть в золото, то уже не имело над этим металлом никакой власти. Им удалось поймать магическое существо, вот только они не могли вынести своего несчастливого приятеля с болота.

Золотая статуя болшепа почти полностью погрузилась в торф, только руки, сжимающие бабочку остались над поверхностью. В этот момент эти руки неожиданно разжались, бабочка выпорхнула и полетела к одному из пней, что торчал на поляне, и уселась на него, как ни в чем не бывало.

Утонувший в торфе болшеп рывком вырвался на поверхность, он был весь в грязи, но Кенрон мог различить, что более ни одна часть его тела не сверкала золотым блеском. Бабочка отменила магию обращения в золото, чтобы не утонуть вместе со статуей.

Кенрон задался вопросом, насколько сообразительно это существо. Добавил ли загадочный обитатель леса ума этой бабочке, как он проделал с Азаром. Если да, то насколько сообразительным могло стать насекомое. Не то, чтобы у столь мелких созданий водился какой-то мозг, который можно было сделать умнее. Скорее всего, решил Кенрон, инстинкты бабочки обострились, изменились для лучшего выполнения текущей задачи, но о разуме, схожем хотя бы с умом обычной птицы, говорить не приходилось.

Кенрон оторвал было взгляд от болшепа, который пару минут провел обращенный в золотую статую, казалось, что до поры до времени ничего особенного с ним не произойдет. Те же фарги превращались в сталь, а затем возвращали себе тело из плоти без малейших проблем. Оказалось, что магия фаргов и бабочки действовала по совершенно иным принципам. Болшеп, сидящий по пояс в торфе, принялся бить руками по окружающим кочкам. Он яростно колотил по ним, поднимая брызги воды и грязи, пока неожиданно не замер, затем он наклонился вперед и упал маской в торф, распластав руки по разные стороны от тела. Его товарищи подошли и принялись трясти его, затем взяли под мышки и вытащили из торфа целиком. Они положили его на землю и сложили его руки на груди. Затем встали вокруг него опустив головы.

— Он что умер? — удивленно произнесла Фэй.

— Похоже. — Кенрон на мгновение задумался и лишь взвесив все еще раз продолжил: — пережить эту магию не так-то просто. Нам стоит считать, что обращение в золото — это своего рода убийство. Тот, кто станет золотой статуей уже не жилец.

— Он двигался еще какое-то время, — заметила Фэй.

— Можешь устроить ему вскрытие и посмотреть, от чего он помер, — усмехнулся Кенрон.

— Верно, — сказала Фэй, явно не найдя в его словах ничего забавного.

Оставшаяся троица болшепов вновь принялись совещаться. На этот раз обмен жестами длился дольше. Один из болшепов схватился за палку и, к удивлению Кенрона, вытащил из не сверкающее в вечернем солнце лезвие меча.

— А это у них откуда? — спросил Кенрон.

— Кажется, это мой меч, — слова дались Фэй с трудом. — Я кинула его Баллире, а она выронила. Видимо, они нашли его в кустах.

— Против этой магии меч не поможет, — предположил Кенрон, он старался говорить твердо, хотя сомнений у него хватало.

Один из болшепов достал из-за пазухи веревку и принялся ее разматывать, он разрезал ее на три части чем-то издали похожим на каменный нож.

В итоге из трех болшепов один держал меч, другой три мотка веревки, а третий остался с пустыми руками. Этот третий, осторожно ступая, направился к бабочке. Подошел к ней и принялся осторожно подносить к ней руки с раскрытыми ладонями. Через мгновение он сжал бабочку в руках.

— Будет больно, — прошептал Кенрон.

Кисти рук болшепа почти сразу засияли золотом. Тут же к нему подскочил приятель с мечом, занес лезвие над головой, и на мгновение замер. Болшеп с мотками тоже оказался рядом, он споро перевязал кисти рук, образовывающие золотую клетку, веревкой. Сразу после этого болшеп с мечом со всей силы ударил лезвием вниз. Он отсек руки своему товарищу у локтей. Кенрон ожидал отчаянного крика боли, но его не последовало. Раненый болшеп молча стерпел потерю конечностей. Его приятель бросил оружие и торопливо поднял золотую клетку, образованную сцепленными руками, до того, как она погрузилась в торф.

Болшеп с веревками принялся перевязывать культи своего приятеля одну за другой, он быстро справился с задачей и остановил кровотечение в обеих обрубках. Раненый болшеп разглядывал то, что осталось от его рук, двух его приятелей же интересовала исключительно пойманная в золотую клетку бабочка.

— А эти парни весьма целеустремленные, — прокомментировал увиденное Кенрон. — Они избавили нас от одной проблемы, кто бы мог подумать.

— И ты это так оставишь? — изумилась Фэй.

— Конечно, — тут же отозвался Кенрон. — Пусть забирают, они заслужили. Я же говорил, они вполне могут справиться, если им не мешать.

— Меня это не устраивает, — отрезала Фэй и твердо добавила: — Это наша добыча, они ее украли.

В этот момент Кенрон взглянул на нее совершенно по-новому. Ему еще не доводилось встречать кобольда, так самозабвенно ищущего себе проблем. Даже самые сноровистые охотники из Керфена никогда бы не попытались оспорить столь очевидный исход охоты. Все они давно знали — лес слишком опасен, чтобы затевать в нем ссоры и поднимать шум. Если тебя обошли, стоило признать это и попробовать в другой раз, такого мнения придерживался и сам Кенрон.

— Ты же видела, — сказал он, — они гонялись за этим существом еще до того, как мы сюда добрались. Им многого стоило поймать эту добычу.

— Но бабочка появилась тут только из-за нас! — воскликнула Фэй. — Если бы вы с Лиарой не пленили Азара, ему бы не прислали подмогу.

— Это уже не важно, раз они поймали существо. У дайгонцев не принято…

Фэй шагнула в сторону рука Кенрона соскользнула с ее плеча, отчего Фэй вышла из камуфляжа.

— Постой! — крикнул Кенрон и тут же вспомнил, что сам остался в камуфляже, поэтому Фэй его уже не слышала.

Он мог бы развеять скрывающую его магию, но сомневался, что его оклики остановят упрямого кобольда. Фэй зашагала по болотистой поляне, переступая с кочки на кочку. Меч все еще был при ней, она ухватилась за рукоятку и вытащила лезвие из ножен.

Внезапно, Кенрону пришла мысль, что он мог бы метнуть иглу ей в ногу и обездвижить ее. Тогда Фэй бы не добралась до болшепов, празднующих победу. Так можно было бы избежать нового конфликта. Вот только не в его правилах было атаковать союзников, как бы сильно