Конь Эвентина был убит прямо под ним, и старый король упал на дорогу, не доехав до безопасных ворот шестого уровня. Демоны видели это. С жутким воем они рванулись вперед. И настигли бы короля, если бы не Сти Джанс. Вольный Корпус преградил демонам путь — мечи кромсали черную массу. Эвентин поднялся на колени, весь в крови, оглушенный, но живой. Керрин поспешил ему на помощь, и солдаты вынесли короля с поля битвы.

Андер Элессдил вышел навстречу чудовищам и высоко поднял посох Элькрис, призывая своих солдат встать рядом с ним. Амантар и Сти Джанс сражались не на жизнь, а на смерть на стенах, но никак не могли добраться до эльфийского принца, и Андер оказался один против целого полчища демонов.

Тогда Алланон свистом подозвал к себе Даена, без слов выхватил поводья Плясуна из рук удивленного Крылатого Всадника и вскочил на гигантского рока. В следующую секунду он уже летел вниз, черный плащ развевался как парус. Пронзительно вскрикнув, Плясун опустился в самую гущу демонов и принялся рвать их когтями и клювом. Черная масса рассыпалась. Синее пламя объяло весь пролет. Маг тут же схватил оглушенного Андера, что-то крикнул Плясуну, и тот поднялся в воздух; внизу защитники отступали, прорываясь к спасительным шестым воротам.

Огонь друида полыхал еще несколько секунд, потом затрещал и погас. Взбешенные демоны бросились вслед отступающим эльфам, но дворфы-землекопы были уже наготове: со скрипом завертелись железные блоки, цепи, держащие уклон, натянулись в струну, ослабевшие подпорки пролета сдвинулись, вытягиваемые лязгающими цепями. Содрогнувшись, весь пятый пролет обрушился вниз. Демоны скрылись в облаке пыли. Крик и визг заполнили воздух.

Когда пыль осела, защитники увидели, что весь Эльфитч, от шестого пролета до четвертого, представляет собой груду камней и раскрошенных деревянных балок. Придавленные камнями, изуродованные и неподвижные, черные тела демонов покрывали утес. Те, кому удалось выжить, отступали обратно, к подножию скалы, увертываясь от, все еще падающих, камней и обломков. Наконец все демоны скрылись в лесу.

В тот день наступления больше не было.

Эвентина, страдающего от многочисленных ран, принесли в его спальню. Верный Гаел был уже там, он промыл и перебинтовал раны короля и помог ему лечь в постель. Дардан и Рой встали на страже у дверей спальни.

Но Эвентин не мог спать. Король лежал на кровати, печально уставившись в темный угол комнаты, отчаяние охватило его. Несмотря на помощь, они, похоже, проигрывают битву. Еще день, может быть, два, и Эльфитч будет захвачен, демоны выберутся к вершине Каролана. Западная Земля — эльфы ее потеряют.

Эти мысли мучили короля, он понимал: если демоны победят, это будет значить, что Эвентин Элессдил обманул все ожидания — и не только эльфов, но и всех народов Четырех Земель. Теперь, когда демоны вырвались из-под власти Запрета, они не остановятся на Западной Земле. А как же его предки — древние эльфы? Получается, что он обманет и их ожидания. Они создали Запрет, но в дальнейшем положились на тех, кто придет следом; они верили, что их потомки сохранят мощь Запрета. И что же? Древний мир изменился необратимо, новые народы забыли об оберегающей их силе. Даже Избранники воспринимают Запрет только как часть эльфийской истории, легенду другой эпохи, повествующую о прошлом, быть может — о будущем, но не имеющую отношения к настоящему.

У короля перехватило дыхание. Если город падет, если Западная Земля будет потеряна — это его вина. Его! Проницательные синие глаза Эвентина потемнели от бессильного гнева. Восемьдесят два года он живет на этой земле, и пятьдесят из них он — король. Он многого достиг за это время — и теперь может все потерять. Эвентин думал об Арионе, своем сыне, о Каеле Пинданоне, своем верном друге, старом товарище по оружию, думал об эльфах, погибших защищая Саранданон и Арборлон. Что же, все они умерли зря?

Эвентин взял себя в руки. Теперь он размышлял о том, что еще могут сделать эльфы, чтобы сдержать стихию Зла. Король тщательно рассчитывал планы будущих сражений, но где-то глубоко внутри все же притаилось гнетущее чувство безнадежности. У них мало сил, слишком мало.

Пытаясь найти ответы на вопросы, загоняющие его в тупик безысходности, король вдруг вспомнил об Амбель. Мысль возникла так внезапно, что даже испугала его. Эвентин сел в кровати. В кошмаре этих последних дней он совершенно забыл о своей внучке, о последней из Избранников, о единственной, по словам Алланона, надежде эльфов. «Что с ней теперь? — печально думал король. — Где она?»

Алланон сказал, что она жива, что теперь она где-то на юге Западной Земли, очень далеко отсюда. И все же… Не то чтобы Эвентин не верил друиду, но ведь даже маг может ошибаться. И эта мысль угнетала короля. Если Амбель мертва, он не хотел бы узнать об этом. Так будет лучше — не знать. Но он обманывал себя. Ему надо знать, точно. Отчаяние нахлынуло на него. Он все теряет: свою семью, свой народ, свою землю — все, что он любил, что наполняло смыслом его жизнь. В этом была какая-то несправедливость, которую он не мог понять. И с которой не мог примириться, потому что знал: если он примирится, это убьет его.

Свет масляных ламп раздражал короля — он прикрыл глаза. Где же Амбель? Он должен знать. Он должен найти ее и, если понадобится, помочь. Он должен вернуть ее обратно, к себе. Если бы только знать, как это сделать. Эвентин глубоко вздохнул и с мыслями об Амбель погрузился в тяжелый сон.

Когда он проснулся, было темно. Поначалу он даже не понял, что именно разбудило его, сон притупил остроту чувств, рассеял мысли. Какой-то звук, подумал король, крик. Эвентин приподнялся на постели, вглядываясь в непроницаемую тьму. Бледный свет луны пробивался сквозь плотные шторы, чуть освещая пол спальни. Эвентин ждал.

И вдруг он услышал приглушенное рычание, почти мгновенно растворившееся в тишине. Звук шел снаружи, из коридора, где Дардан и Рой стояли на страже. Король медленно сел, изо всех сил напрягая слух. Но опять наступила тишина, настороженная и зловещая. Эвентин передвинулся к краю кровати и осторожно поставил ноги на пол.

Дверь спальни начала медленно приоткрываться, свет из коридора проник в комнату. Эвентин похолодел: в щель протиснулся Манкс, он крался, приникая к полу, подбираясь к хозяину, сидящему на кровати. Глаза пса мерцали в лунном свете, словно кошачьи, морда была окровавлена. Но больше всего короля испугали передние лапы: они извивались, как руки демона, царапая когтями по полу.

Манкс выполз из полосы света в тень, Эвентин моргнул. В эту минуту он был уверен: то, что ему привиделось, — это всего лишь сон; наверное, ему снится, что Манкс — это не Манкс, а что-то другое, страшное и незнакомое. Пес медленно приближался к нему, теперь король ясно видел, что тот дружелюбно помахивает хвостом. Эвентин выдохнул с облегчением. «Это Манкс, просто Манкс», — сказал он себе.

— Манкс, хороший мальчик, — начал было король, но внезапно остановился, заметив кровавый след, который пес оставлял за собой на полу.

Потом Манкс прыгнул, целясь прямо в горло хозяину, бесшумно и резко, клыки сверкнули в раскрытой пасти, когтистые лапы вытянулись вперед. Но Эвентин оказался проворнее. Сорвав тяжелый бархатный полог, что висел над кроватью, король швырнул его на пол, несколько раз обернул его вокруг бешено отбивающегося волкодава и кинулся к раскрытой двери. Быстро захлопнув за собой дверь, он задвинул щеколду.