Конечно, они встревожились. Они не знали, кто мы, чего хотим… ничего не знали. Они перевели свой собственный большой корабль на орбиту, перпендикулярную к нашей и подальше от нее; естественно, поскольку мы ничего подобного не ожидали, никто из нас не заметил их корабль. Они замаскировали свои посадочные шлюпки и лагерь и сделали это раньше, чем мы начали фотографировать поверхность планеты. Они следили из космоса, как мы высадились, устроили лагерь и начали работать. Нетрудно было догадаться, что наши намерения те же, что и у них, но конечно, они хотели быть уверенными в этом, они хотели знать о нас как можно больше и в то же время как можно меньше сообщать сведений о себе. Тогда они решили выдать себя за туземцев… Отряд, который привел нас сюда, был высажен в нескольких километрах от лагеря, после того как в корабельных мастерских для него изготовили оружие и все остальное.

— Отличная идея, — пробормотал Торнтон. — Прекрасная стратегия.

Естественно, мы показали примитивным туземцам гораздо больше, чем космонавтам с чужого корабля, возможным врагам и конкурентам.

— Тем временем, — будто не слыша, продолжал Эвери, — остальные строили этот поддельный поселок. Героический труд, даже с их техникой и атомной энергией. Они решили создать видимость цивилизованных туземцев…

Вы правильно угадали, Джон. И я угадал это, изучив их язык еще в лагере.

Было несколько противоречий, я сопоставил их, для психолога этого достаточно… Я поставил Джугаца перед очевидностью и сказал, что хочу им помочь. С этого времени я действовал вместе с рорванцами.

— Но почему? — взорвался Гуммус-луджиль. — Черт побери, почему?

— Я хотел, чтобы «Хадсон» разделил судьбу «Да Гамы».

Вновь наступило молчание. Затем:

— Смерть, вы хотите сказать? — пробормотал Торнтон.

— Нет. Нет, позвольте мне объяснить. — Ровный усталый голос звучал в тени. — Вы знаете правило о том, что возвращающийся межзвездный корабль, с которого люди высаживались на других планетах, обязан предварительно сделать доклад патрульной базе на Церере, Тритоне, Ганимеде или Япете той базе, которая окажется ближе. Здесь, на этой базе, он должен пройти карантин перед возвращением на Землю. Мы знали, что «Да Гама» сделал доклад базе на Церере, и предположили, что он доложил о пригодности Троаса к колонизации. Мы позаботились, чтобы база на Церере была укомплектована нашими людьми. Когда корабль прилетел туда, экипаж перевели на другой корабль. Но никому не причинили вреда. Вы помните Новый Эдем?

Прекрасную планету в системе Тау Кита, где живут цивилизованные туземцы? Мы заключили с ними согласие. Люди с «Да Гамы» теперь там. Это не тюрьма, они вольны жить, как хотят, мы даже доставили туда женщин. Но мы не хотим, чтобы они вернулись в Систему!

— У многих из них были семьи, — сказал Гуммус-луджиль. — Некоторые очень легко перенесли разлуку с ними. А семьи получили хорошую пенсию… И я хотел, чтобы вы разделили их судьбу. И мне пришлось бы… А у меня тоже есть жена и дети. Я был избран большинством быть психологом этой экспедиции и был готов никогда не увидеть вновь мой народ. А потом у меня появился шанс — если бы мы вернулись домой и доложили о неудаче, Троас был бы забыт.

— Отлично, — сказал Лоренцен. — Итак, психократы хотят удержать людей от колонизации, после того как межзвездные сообщения оказались экономически невыгодными, людей решили совсем отучить от звезд. Теперь объясните нам, почему?

Эвери взглянул вверх. Его лицо было искажено мукой, но в голосе звучала слабая надежда.

— Это все к лучшему, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы действовали со мной, провели Гамильтона и остальных, когда мы вернемся, — мы можем рассказать им о несчастном недоразумении, о мятеже, о чем-нибудь еще говорю вам, будущее всей нашей расы зависит от нас.

— Как? Эвери посмотрел на холодное сверкание звезд.

— Человек не готов к такому шагу, — спокойно сказал он. — Наши знания опередили нашу мудрость, и мы оказались в длившемся два столетия аду, из которого только-только выбрались. Психодинамисты в правительстве выступают против самой идеи межзвездных путешествий. Остановить их сейчас уже поздно, но мы надеялись, что человечество откажется от них под влиянием разочарования. Через тысячу лет человек будет готов к этому. Но пока не готов. Он еще недостаточно вырос.

— Это ваша теория! — выпалил Гуммус-луджиль. — Ваша глупая теория!

— Это история, и уравнения, которые интерпретируют, объясняют и предсказывают историю. Наука наконец достигла такой ступени, когда человек может управлять своим будущим, своим обществом; война, бедность, голод, смута — все, что ранее происходило бесконтрольно, как природные катастрофы, может быть остановлено. Но вначале человек, вся человеческая раса должна созреть. Каждый индивидуум должен стать нравственно здоровым, умеющим критически мыслить, способным к воздержанию. Невозможно быстро изменить общество. Потребуется тысяча лет медленного, тонкого, искусного, тайного руководства — пропаганда, образование, скрытое взаимодействие экономики, религии, технологии, — чтобы добиться такого состояния культуры, какого мы хотим. Это будет не похоже ни на что предыдущее.

Человек не должен быть слепым, жадным, напористым, безжалостным животным; у него должно быть самообладание, чувство собственного достоинства, удовлетворенность — должна быть мысль, все должны мыслить так же естественно, как дышать. Только тогда мы сможем выйти в Галактику!

— Долго придется ждать, — пробормотал Гуммус-луджиль. — Это необходимо, говорю я вам! Или вы хотите, чтобы наша раса навсегда осталась звериной? Физически мы сильно развились; пришло для нас время развиваться умственно — душевно, если хотите. У нас… психократов… есть правильное представление о дороге, которой нужно идти, о медленной управляемой эволюции общества. У нас достаточно данных, и мы уже создали условия для строительства утопии. Совсем немного — но в Англии основан университет, и еще через два столетия Европа вновь станет членом цивилизованного общества; экономическое равновесие постепенно проникает в Азию, Индия становится ведущим членом Союза, созерцательная индийская философия должна смягчить агрессивность людей Запада… Мы планируем все это, я говорил вам. Не в деталях, но мы знаем, куда идем.

— Думаю, что я понял, — пробормотал Лоренцен. Ветер подхватил его слова, лунный свет блестел в его глазах. — Межзвездные путешествия уничтожат все это.

— Да, да! — Эвери говорил теперь легко, его слова действовали на них, они звучали торжественно, как пророчество. — Предположим, люди установят, что Троас пригоден для колонизации. Рорванцы не смогут сопротивляться, у них нет нашего таланта к военной организации — именно поэтому они и решили нас обмануть; если их обман не удастся, они подчинятся и отправятся на поиски другой планеты. Это изменит все положение человечества. Вся психическая атмосфера станет совершенно иной.

Если несистематические поиски могут открыть одну пригодную для человека планету за двадцать лет, то флот охотников будет отыскивать каждые четыре-пять лет гораздо больше территории, чем нам нужно. Люди осознают, что они все-таки могут эмигрировать. Ориентация общества изменится, будет направлена вовне, а не внутрь; и ничто не сможет остановить этот процесс.