Аврелия с трудом открыла глаза.

– Почему?

– Он думает, что еще одно путешествие по такой жаре может вызвать преждевременные роды. А здесь тебе не придется напрягаться. – Похоже, Луция такой вариант вполне устраивал.

Аврелия осталась довольна его решением. Хотя дом все еще был для нее незнакомым, в Капуе она чувствовала себя уверенно.

– Вот и хорошо, – пробормотала она. – Ребенок родится здесь.

У нее снова закрылись глаза. Она уже засыпала, но ей показалось, что Луций наклонился к ней и гладит ее волосы.

Решение остаться в Капуе оказалось очень удачным для Аврелии. Теперь Атия могла навещать ее гораздо чаще; более того, как только она узнала, что дочь будет жить в городе, она и вовсе поселилась в доме Луция. То, что мать теперь все время рядом, стало для Аврелии большим облегчением. По мере приближения родов она все чаще начала тревожиться относительно их исхода. К тому же она продолжала беспокоиться из-за отца и Квинта. Вокруг постоянно говорили о предстоящей решающей битве с Ганнибалом – точнее, о неизбежной победе.

Через две недели после нападения в лавке парфюмера через Капую проехали два новых консула. Их сопровождало войско численностью в сорок тысяч, состоящее из римских граждан и союзников. Все население Капуи вышло на улицы, чтобы посмотреть на марширующих легионеров.

Рана затянулась, и Аврелия смогла отправиться на носилках в сопровождении Луция к городским стенам, откуда открывался лучший вид. Она знала, что запомнит это удивительное зрелище до конца своих дней. Длинная колонна протянулась с севера на юг, насколько хватало глаз. Армия маршировала через Капую с восхода, и знающие люди говорили, что она пройдет через город не раньше полудня. Звук множества шагающих ног, обутых в подкованные сандалии, наполнял воздух зловещим гулом. Солдаты пели что-то ритмичное, периодически их голоса перекрывал рев труб. Солнце сверкало на металлических значках каждого легиона, манипулы и центурии. За кавалерией тянулись клубы пыли, которые бледнели перед тучами, поднимающимися в небо после того, как прошло основное войско.

«Маршировать на такой жаре и в пыли совсем непросто, – подумала Аврелия, – не говоря уже о тяжелом вооружении и доспехах».

Ей доводилось видеть отца в доспехах; она помнила, как плакала, когда он уезжал. Потом плакала, провожая Квинта и Гая. Но огромная армия, марширующая через город, заставила ее окончательно поверить в реальность войны. Конечно, войско Ганнибала окажется намного меньше, чем римская армия, когда все ее части соединятся. Тем не менее Аврелия прекрасно понимала, что в сражении погибнут многие тысячи солдат. Возможно, даже больше, чем в битвах при Требии и у Тразименского озера. Велика ли вероятность, что ее отец и брат останутся живы? Аврелией овладело мрачное настроение. Луций заговорил о том, что он, возможно, тоже отправится на войну – и она расстроилась еще больше. Женщина надеялась, что ее протесты заставят Луция отказаться от таких мыслей и отец Луция ее поддержит. Хотя она и не любила мужа, он был достойным человеком, и ее будущее зависело от него. Она не хотела, чтобы он ушел на войну.

В конце концов Аврелии надоело наблюдать за бесконечной колонной марширующих легионеров.

– Я хочу домой, – сказала она, коснувшись руки Луция.

– Уже скоро. – Муж не мог отвести взгляда от марширующих колонн. – Смотри, вон штандарт еще одного легиона… Минотавр, если я не ошибаюсь.

Аврелия решила попросить еще раз. После того что с ней случилось, женщина боялась возвращаться домой одна. И еще она хотела опереться на его руку, когда будет спускаться с бастиона по ступенькам. Живот у нее стал таким большим, что она скорее ковыляла, чем ходила, и любая физическая нагрузка ее утомляла.

«Сколько еще ждать?» – подумала Аврелия, поглаживая живот. Пока дискомфорт слегка пересиливал страх. Она решила, что на обратном пути им следует заглянуть в храм Бона Деа[17]. Аврелия часто оставляла дары в ее храме, но считала, что не помешает сделать еще одно пожертвование.

– Тебе жарко. – Луций стер пот с ее лба. – Извини. Ты не должна оставаться здесь так долго. Давай вернемся домой.

Аврелия с благодарностью взяла его руку, и они подошли к лестнице, по которой поднимались на стены. Часовой им отсалютовал; потом приветствовал кто-то из друзей Луция. Жена какого-то друга пожелала Аврелии здоровья и забросала множеством советов. Та улыбнулась в ответ, но тут ее лицо перекосила гримаса боли – у нее отчаянно заболела нижняя часть живота. Однако боль почти сразу исчезла, и собеседница ничего не заметила. Аврелия пробормотала слова прощания и начала спускаться по лестнице. Тут на нее снова накатила волна боли, и она остановилась, стараясь глубоко дышать.

– С тобой все в порядке? – спросил Луций.

– Все хорошо. – Аврелия попыталась выпрямиться, но на нее обрушился новый спазм – она все поняла и застонала.

– Ребенок? У тебя начались роды?

– Может быть, – не стала спорить Аврелия.

Следует отдать должное Луцию – он сохранил спокойствие; позвал жену друга и попросил ее остаться с Аврелией, а сам поспешно спустился вниз и вернулся с двумя рабами, которые помогли ей добраться до носилок. Затем послал за повитухой. И всю дорогу до дома держал жену за руку и шептал успокаивающие слова. Дома муж передал ее заботам Атии и Элиры, а сам пошел в ларарий, чтобы вознести молитвы.

Дальнейшие часы остались у Аврелии лишь в виде обрывочных воспоминаний; в ее спальне было ужасно жарко и сыро, простыни пропитались потом, и жесткая кровать, на которой она лежала, казалась еще более жесткой. Как ни странно, пузыри, наполненные теплым маслом, которые прижимали к ее бокам, давали некоторое облегчение. Атия сидела рядом, втирала какие-то мази в ее живот и разговаривала с дочерью. Повитуха между регулярными осмотрами Аврелии молилась и готовила на столе все необходимое: оливковое масло для смазки, морские губки, чистые куски ткани, растворы лекарственных трав и горшки с притираниями. Время шло, схватки становились все более частыми, и Аврелия теряла силы. Она понимала, что кричит с каждой вспышкой боли. Однажды она услышала, как к двери подошел встревоженный Луций, но Атия его прогнала.

Наконец повитуха определила, что шейка матки достаточно раскрылась, и они с Атией помогли Аврелии перебраться на специальное кресло. На нем были ручки, за которые она могла держаться, а между ног имелось U-образное отверстие, куда встала повитуха, которая сразу же присела на корточки, чтобы помочь. Она подсказывала Аврелии, что ей следует делать: продолжать дышать и толкать.

В конце концов ребенок показался на свет с меньшими трудностями, чем представляла себе Аврелия. Мускус, кровь и моча вылились на пол, повитуха издала радостный крик, и его тут же подхватила Атия. Роженица открыла глаза и увидела пурпурно-красный сверток с торчащими черными волосами, который поднесли к ее груди.

– Он жив? – выдохнула Аврелия. – Он здоровый?