Таким образом, если Франция станет сильна и галерами и галионами, то испанцы не смогут совершить ни одного безопасного рейса, ибо, вне всякого сомнения, будут не в состоянии предпринимать путешествия в зимнее время, не подвергая себя риску погибнуть у наших берегов либо в Берберии, ежели ветра задуют прямо с севера.

И хотя северо-восточный и северный ветра гонят их к Майорке и Минорке, а северо-западный и северный относят к Корсике и Сардинии, однако чаще всего неистовство бури разбивает и губит их прежде, чем они достигают убежища на этих дружественных им островах.

А если для того, чтобы обезопасить себя, они решат дожидаться благоприятного ветра, чтобы пройти вдоль нашей земли, то из двадцати рейсов лишь однажды им это удастся так, чтобы непогода не заставила их показаться в виду наших берегов.

И даже если бы они могли воспользоваться благоприятным ветром, чтобы им не приходилось ждать никаких опасностей на море, всё же малейшее известие об их прохождении даст нам случай им помешать, причём наверняка, так как мы всегда можем выйти в море, когда нам заблагорассудится, и возвратиться, не подвергаясь опасности, когда возникнет угроза перемены погоды, благодаря близости наших портов, к коим испанские суда приставать не смеют.

Тридцать галер дадут это преимущество Вашему Величеству, особенно если к ним Вы прибавите ещё десяток галионов, эти настоящие морские крепости, представляющие угрозу для галер, когда ветер им благоприятствует, потому что их величина несопоставима со слабостью лёгких судов и галионьг не боятся их даже во время полного штиля, потому что, имея такие же хорошие пушки, как и их преследователи, они в состоянии причинить им много неприятностей, ежели те слишком близко к ним подойдут.

И тогда пусть даже испанский король вдвое увеличит свой флот в Средиземном море, чего, однако, нельзя сделать без громадных расходов, всё равно он будет не в состоянии залечить рану, которую мы сможем ему нанести благодаря тому, что наши силы будут объединены, а его – разрознены.

Такому флоту будет всё под силу, он сможет нападать на испанские войска, когда они соберутся в тамошних портах, ибо из опыта возвращения захваченных у нас островов Сент-Маргериг и Сент-Онора мы знаем, что плавающие крепости имеют преимущество перед самыми надёжными приморскими, если отважно ими пользоваться.

Тем самым Ваше Величество сохранит свободу итальянских князей, которые до сих пор находились на положении невольников испанского короля.

Вы вселите мужество в тех, кто хочет сбросить с себя оковы этой тирании, которую они терпят лишь потому, что не в силах от неё освободиться, и снискаете привязанность тех, в ком бьётся французское сердце.

Когда Ваш отец, покойный король, поручил господину д'Аленкуру выразить упрёк великому герцогу Фердинанду в том, что после заключения сою за с ним, королём, посредством выдачи за него замуж Вашей матери, Королевы, тот не преминул вступить в новый союз с Испанией, великий герцог терпеливо выслушал всё, что ему было сказано по этому поводу, а затем дал ответ в немногих словах, заключающих много смысла: «Если бы у короля было сорок галер в Марселе, то я бы не сделал того, что сделал». Ответ этот Вашему Величеству и преемникам Вашим следует принять во внимание.

Поскольку вход в Италию, который даёт Вашему Величеству крепость Пиньероль, надёжно охраняется, то ежели Вы отворите другие ворота морем, то время и твёрдость, которую увидят в Ваших Советах, переменчивость коих вызывает опасение по причине легкомыслия нашей нации, изменят умонастроение многих итальянцев или, точнее говоря, дадут возможность узнать, каким оно было всегда.

Италия считается сердцем мира и, по правде сказать, это лучшее, что есть у испанцев во всей их империи; это страна, где они более всего опасаются нападения и смуты и где легче всего по-настоящему взять над ними верх, ежели как следует приняться за дело. А следовательно, даже если бы у нас и не было намерения причинять им вред, надобно, по крайней мере, быть в состоянии нанести им ответный удар близко к сердцу, когда они вздумают предпринять какие-либо вылазки против Франции, – чтобы, изнурив их, отнять у них возможность строить против нас козни.

Такая сила не только будет удерживать Испанию в узде, но и заставит турецкого султана и его подданных, которые измеряют могущество королей из далёких стран лишь по их морской мощи, тщательнее прежнего соблюдать заключённые с ними договоры.

Алжир, Тунис и всё побережье Берберии станут уважать Ваше могущество и испытывать страх перед ним, тогда как до сего дня они презирали его, совершая немыслимые вероломства.

В этом случае берберы либо добровольно станут жить в мире с подданными Вашего Величества, либо, если по своему неразумию окажутся на это не способны, их принудят силой к тому, к чему они не соизволят прийти разумом.

И если сейчас мы не находимся в состоянии войны с ними, но весьма от них страдаем, не получая ни мира, ни плодов, которые он нам должен был бы приносить, то в будущем обретём спокойствие и безопасность в войне, являющейся настоящим благом, когда приходится бороться с людьми, чьё природное вероломство настолько велико, что от него нельзя защититься иначе как силой.

Фердинанд Медичи, великий герцог Тосканский

П. Такка. Ок. 1626. Позолоченная бронза.

Капелла князей, собор Св. Лаврентия, Флоренция (Италия)

Остаётся рассмотреть, каковы могут быть расходы, необходимые для содержания количества кораблей, предложенного выше. Сколь бы велики они ни были, всё же их следует считать небольшими в сравнении с пользой, которую мы в результате получим. Между тем расходы эти можно произвести так выгодно и экономно, что хватит и 2 млн 500 тыс. ливров[597], как явствует из расчётов, помещённых в конце сего сочинения.

Вполне банально, но, впрочем, справедливо суждение о том, что если государства часто увеличивают свою территорию посредством войны, то богатством они обыкновенно прирастают в мирное время посредством торговли.