Иногда бои шли и на суше. В 1605 году, когда восточный и юго-восточный ветры унесли три мальтийских галеры к острову Зембра, что на входе в Тунисский залив, рыцарям пришлось сойти на берег, выгрузив пушки и боеприпасы из-за повреждений, нанесенных бурей. Для бизертских гази то был подарок судьбы. Впрочем, рыцари, несмотря на тяжелые потери, отбили нападение корсаров, занявших холмы, и через несколько дней сбежали с острова на шлюпках, присланных с сицилийского корабля, который бросил якорь в 8-10 км от рифов. Но многие их единоверцы, и в том числе раненые, остались тогда на берегу и попали в плен[1326].

Корсары обычно выходили в море группами по два-три корабля, хотя порой отправлялись в поход и целым флотом. Особенно воинственными были алжирские и тунисские капитаны: они собирали много кораблей, воевали с размахом и устраивали масштабные высадки. В разделе 4 мы уже подробно говорили о типах и количестве кораблей в этих флотилиях. А здесь остановимся на деталях операций.

Во-первых, отметим, что рейды на чектири длились не более двух с половиной месяцев и обычно занимали 40–50 дней, не больше, несмотря на размеры флота. Этот срок был еще меньше в XVI веке – из-за размеров галер и числа гребцов. В «Газавате» говорится, что походы Барбароса Хайреддина шли по 29 дней и по 33 дня[1327], а через 50–60 дней после отплытия из Туниса у флота подходил к концу провиант[1328].

Во второй половине XVI века походы продолжались немного дольше, о чем упоминает Соса. Например, флот из двадцати двух кальетэ, выйдя в июне из Алжира под командованием Улуджа Хасана-паши, возвратился в середине августа, оставаясь в море два с половиной месяца. Через четыре года другой флот из одиннадцати галер совершил под командованием Ахмеда-паши трехмесячный поход с июня по август[1329].

В любом случае корсарским кораблям приходилось возвращаться в порты самое большее через три месяца, даже если не удавалось ничем поживиться. В портах они промасливали и конопатили свои кальетэ. Бывало, они возвращались и намного раньше, если удавалось много награбить, ведь галеры не могли принять тяжелую ношу и их приходилось сразу разгружать. Даже если пираты присоединяли или, как говорилось, «переправляли» захваченные суда к своему флоту, им все равно приходилось возвращаться в порт. Пока корсары чинили корабли, солдат и моряков отпускали, а гребцам-невольникам позволяли отдохнуть. Осенью, когда пираты шли в поход во второй раз, они поднимали на кораблях зеленый флаг ислама и вербовали добровольцев. Как нам известно, корсары также пробовали выходить и в одиночку, и небольшими группами перед общим походом, в который шли зимой или же в апреле-мае[1330].

Иногда пираты выбирались на разбой и трижды за год. Так, в 1637 году флот из восьми галер, где тянул весла Фрэнсис Найт, совершил рейды в Тирренском и Лигурийском морях и возвратился в порт через 29 дней. 23 августа корсары, еще раз снявшись с якоря, уплыли к Испании, награбили там много добычи, выгрузили ее в Тетуане, а затем вновь разорили испанские берега и вернулись в Алжир после 30-дневного рейда. И лишь третий их поход, устроенный в том же году на шести галерах, окажется менее успешным[1331]. Корсары редко подолгу отсутствовали на базах – впрочем, такое тоже случалось. К слову, в 1681 году трипольский флот, сбежав от французов, пробудет в море 271 день[1332]. Когда пираты отправлялись на восток Средиземного моря, они могли месяцами не возвращаться домой, поскольку беспрепятственно заходили в османские порты.

Если вкратце, то операции таких пиратских флотилий длились недолго по сравнению с маневрами, которые предпринимали флоты государств. Несомненно, парусники проводили в море больше времени, чем гребные суда, однако и они нечасто покидали порт дольше чем на три-четыре месяца. Если напомнить, что нидерландские корсары уходили в плавание на срок от нескольких месяцев до двух лет, разница будет еще более очевидной[1333]. Впрочем, это естественно, если учесть, что охотничьи угодья османских корсаров не выходили за рубежи Исландии.

Краткосрочные походы гребных флотов имели два огромных преимущества. Во-первых, быстрые кальетэ могли легко настигать жертв. Во-вторых, поскольку в море корабли были не так долго, рабы-гребцы умирали реже. А поскольку часть рабов корсары «арендовали» у их хозяев, легче понять, сколь важным был этот момент.

Отметим и то, что гребные и парусные флоты отправлялись в походы в разное время. Корсары предпочитали действовать с апреля по октябрь, поскольку их кальетэ, рассчитанные на спокойные воды, плохо сохраняли устойчивость из-за низкой палубы. А парусникам, обладавшим более высокими мореходными качествами, требовался ветер, и они, в отличие от гребных судов, выходили в море осенью и зимой[1334]. Так, англичане-мюхтэди Рамазан (Генри Чандлер) и Джон Гудейл вышли в поход 7 января[1335].

Впрочем, не стоит думать, будто зима совершенно не позволяла выходить в море на чектири. В 1569–1598 годах законы запрещали венецианским торговым кораблям покидать порты с 15 ноября по 20 января. Но запрет касался не корсаров, а венецианских галер, обязанных охранять торговцев[1336]. В то же время отсутствие боевых галер на море свидетельствует о том, что зимой пиратам было легче, и часть из них предпочитала схватки с волнами, а не с мальтийскими, флорентийскими и неаполитанскими галерами[1337]. Добавим, что иногда голод заставлял корсаров идти на риск. Именно из-за отсутствия зерна в порту Барбарос, выйдя из Джиджеля 1 декабря 1515 года, поплыл с двенадцатью кальетэ к Сардинии и Сицилии. Воинственный пират, с великой ответственностью принявший на себя долг кормить население порта, который впустил его ветеранов, возвратился в Джиджель, лишь когда захватил три корабля, полных зерна[1338].