– Вот все, что нашла для вас, Келено, – промолвила мне женщина, вручая старую банку с акварельными красками, пару потертых кисточек, небольшой кусок липкой ленты, лист ватмана и холст, натянутый на деревянный подрамник.

– Она – блистательный художник, – снова принялась рекламировать меня Крисси, не успела я даже рта раскрыть, словно она какой-нибудь мой агент. – Вам нужно будет обязательно взглянуть на ее работы.

Несмотря на пот, обильно струящийся по лицу, я густо покраснела.

– Сколько с меня причитается за все это? – Я кивнула на бумагу и краски.

– Предлагаю вам сделку. Вы приносите мне свой рисунок, и если он действительно стоящий, то я тут же включаю его в экспозицию. Выставляю в галерее. А прибыль от реализации картины поделим пополам. Меня зовут Миррин. Я управляю этой галереей от имени своего хозяина.

– Вот как? Интересное предложение, но…

– Большое вам спасибо, Миррин. Тысячу благодарностей! – снова перебила меня Крисси. – Мы так и сделаем. Правда, Си?

– Я… Да. Спасибо.

Выйдя на улицу, я тут же набросилась на Крисси:

– Ради всех святых, Крисси, что ты там несла? Ты же не видела ни единой моей картины! К тому же с акварелью у меня всегда не очень клеилось. Просто захотелось сегодня немного поэкспериментировать, и только. Так, исключительно ради забавы… И потом…

– Заткнись, Си! Я прекрасно знаю, что ты – уже состоявшийся художник. Отличный художник! Я это сердцем чувствую. – Крисси энергично похлопала себя по груди. – Тебе просто не хватает уверенности в своих силах. Вот я и решила поддержать тебя.

– Но эта женщина, – заговорила я, тяжело дыша от жары и охватившего меня возбуждения. – Она же будет ждать, что я принесу ей что-то стоящее. И…

– Послушай! Ну, даже если у тебя случится прокол… что из того? Мы просто покажем ей твои рисунки и рассчитаемся за бумагу и краски. Но я знаю. Я уверена в том, что никакого прокола не будет. У тебя все получится как надо, Си.

После того как мы выехали за пределы города, Крисси решила устроить мне еще одну лекцию. Рассказать, как именно Наматжира совершенствовал свое искусство.

– Вчера ты выразила удивление по поводу того, что он рисовал пейзажи. Поскольку большинство художников-аборигенов, как известно, предпочитают рисовать такие почти абстрактные полотна, используя всякие символы для того, чтобы рассказать зрителям легенды, связанные с нашей древней историей.

– Меня это и правда удивило, – согласилась я с Крисси.

– Однако если присмотреться к картинам Наматжиры внимательнее, то, по сути, он делает то же самое, что и его собратья по кисти. Просто его полотна другие по форме. Я потом покажу тебе наглядно, что именно я имею в виду. Ну вот, к примеру, взять эти эвкалипты из его акварели, похожие на деревья-призраки. А ведь он изображает не просто дерево. Каждый отдельный эвкалипт – это своего рода символ. Его полотна буквально пронизаны символизмом. В своих пейзажах он тоже повествует о древних легендах нашей земли. Понимаешь?

– Думаю, да.

– Он пытается очеловечить природу, придать ей человеческий облик. Вглядись в изображение, и ты увидишь, что сучки на кустах акации – это глаза человека. А в одном из его пейзажей все-все-все: небо, горы, деревья – все как бы перемешано, все сдвинуто, все как бы погружено в некий сон, но вдруг из этого хаоса проступает фигура женщины, лежащей на земле.

– Ух ты! – невольно издала я восхищенный возглас, попытавшись представить себе эту картину. – Послушай, Крисси, а ты не думала, как пустить в дело свои столь обширные познания в области искусства?

– А что ты предлагаешь? Поучаствовать в какой-нибудь викторине типа «Австралийские художники ХХ столетия»? Как-никак, а это – моя излюбленная тематика.

– Нет, я имею в виду профессионально заняться искусствоведением.

– Да ты, наверное, шутишь, Сиси. Те люди, которые числятся в рядах профессиональных искусствоведов, долгие годы учились и пополняли свой багаж знаний, чтобы стать кураторами всяких выставок или агентами. Кто со мной захочет разговаривать серьезно?

– Я захочу. Вот ты только что прочитала мне захватывающе интересную лекцию. И потом, та женщина в галерее. Не скажешь по ней, что она уж сильно обременена научными степенями и званиями в области искусства. И, тем не менее, руководит арт-галереей и, судя по всему, неплохо справляется со своей работой.

– Может, ты и права. Ну вот, приехали! Где ты хочешь расположиться?

Крисси помогла мне расстелить одеяло и разложить подушки, которые мы тайком вынесли из своего номера. Мы устроились в тени эвкалипта, уселись, выпили немного воды.

– Пойду пока, поброжу немного вокруг, – сказала Крисси. – Оставляю тебя одну. Не возражаешь?

– Нет. Спасибо. – В отличие от тех художников, которых я видела сегодня утром в галерее, лично я не привыкла работать на публике. Рисовать под пристальным взором постороннего человека – это точно не мое. Я уселась, скрестив ноги, приклеила лист ватмана к подрамнику с помощью клейкой ленты. И невольно почувствовала, как внутри нарастает паника. Так со мной случалось все последние месяцы, стоило взять в руки кисть.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Горячий воздух слабо пах мятой, напоминая своим ароматом успокоительную медицинскую настойку. Наверняка это запах эвкалипта, в тени которого я сидела, опершись на его ствол. Я подумала, так кто же я на самом деле? Дочь Па Солта? Одна из Семи сестер? Представила себе на мгновение, как я прилетела на землю, опустившись с небес, и, покинув своды пещеры, вышла наружу. И перед моими глазами предстал величественный, неповторимый по своей красоте пейзаж, где все залито солнцем…

Я открыла глаза, опустила кисть в бутылочку с водой, смешала воедино несколько красок и начала рисовать.

– Ну, как у тебя дела?

Я подпрыгнула от неожиданности, едва не расплескав грязную от красок воду в бутылочке на свой рисунок.

– Прости, Си, что побеспокоила. Судя по твоему лицу, ты полностью отрешилась от всего и с головой ушла в мир собственных фантазий. Я права? – повинилась передо мной Крисси и, наклонившись, поправила бутылочку, чтобы она не опрокинулась ненароком. – Не проголодалась еще? Ты ведь рисуешь уже добрых два часа, если не больше.

– Неужели? – спросила я полусонным голосом, будто только что очнулась от глубокого сна.

– Да. Я, наверное, уже минут сорок проторчала в машине. Включила кондиционер на полную мощь и спасалась от жары. Я принесла тебе бутылку холодной воды. – Крисси протянула мне бутылку. Я с жадностью набросилась на воду, все еще не в силах стряхнуть с себя состояние странной потерянности. Где я? Что я? – Ну что? – Крисси бросила на меня озадаченный взгляд.