– А с кем мне там общаться? Там кроме уголовников никого нет. Мне, что изгоем теперь быть в камере? – зло спросил Щукин.

– Нет, конечно, не изгоем, там кроме уголовников и нормальные люди есть…

– Вот, как и, что же они там делают?

Майор пожал плечами, он не разозлился, он, словно ждал, что арестант, сидящий перед ним, обязательно будет ехидничать.

Гвоздиков был к этому готов:

– Сидит гражданин Щукин, система наказания не совершенна. Вот, у нас в тюрьме, элементарно не хватает мест. Сидят и по два, и по три человека на место. Да, я верю, условия ужасны! Но, виноваты ли мы в этом? Нет! Мы давно просим новую тюрьму построить, но пока нет денег. А преступность только растет! И будет расти, с этой демократией ничего хорошего в нашем обществе происходить не будет!

Майор грустно улыбнулся. Щукин понял, перед ним человек системы, ему в принципе все равно какая ситуация в стране, и кто у власти. Ему главное, чтобы тут, в тюрьме, были арестанты, много арестантов и, все они, подчинялись его требованиям. Потому, что для этого человека это было смыслом жизни, смыслом его существования.

Вилор грустно спросил:

– А что вам, кажется надо вернуть времена Сталина – Ежова?

Гвоздиков внимательно посмотрел в глаза Щукина и, ухмыльнувшись, спокойно ответил:

– Кстати во времена Ежова, тут мест всем хватало. И у всех своя кровать была, и порядок был на улицах! И бандиты, друг друга средь бела дня на стрелках не убивали, и рэкета не было, и проституции, и еще много чего! Так что во времена Ежова и Сталина не так уж плохо для простого обывателя было! – вздохнул Гвоздиков.

Вилору даже показалось, что майор опечалился. В уголках его глаз вроде даже блеснули капли слезинок. Но через секунду Щукин понял, что ошибся.

– Да уж знаю, мой дед на себе испытал. Все прелести идеальной системы товарища Сталина. Когда и цены на продукты снижали вроде как. Когда и преступность ниже была. Сказки эти замечательные я уже слышал. Но не от деда своего. Он это идеальное общество товарища Сталина почему-то не оценил. Как и миллионы других людей, которых, служители системы и за людей-то не считали. Он в тридцать седьмом тут, в вашей замечательной тюрьме, как говорят уголовники, чалился, по пятьдесят восьмой статье, врагом народа его объявили! – зло ответил Вилор.

Но и этот выпад не сработал, майор был спокоен:

– Ну, что ж сделаешь, время было такое, перегибы были, не спорю, слава Богу, врагов народа теперь нет, – равнодушно ответил он.

Вилор тяжело вздохнул:

– Врагов народа вижу, нет, а в остальном в принципе не сильно-то что-то изменилось, как был ГУЛАГ, так и остался ГУЛАГ. Только с примесью современной экзотики.

– Вы, о чем? О людях или об условиях?

– И о том и о другом…

– Ну, люди у нас,… какие есть… такие и остались. Вы, что думаете, в тридцать седьмом тут какие-то другие сидели? Нет, гражданин Щукин такие же! И про политических,… вы думаете, среди них были одни герои, порядочные, патриоты? Нет и, тут вы ошибаетесь, они тоже были такими же… и стучали друг на друга, и писали друга на друга показания…

Вилор увидел, что майору приятно говорить эти слова, он словно делился со Щукиным каким-то своим откровенным восприятием жизни. Он словно был рад, что ему, наконец-то можно рассказать правду об окружающих его людях.

Ему вдруг нестерпимо захотелось сказать правду в глаза этому человеку:

– Так это ж вы их такими сделали! Вы и сейчас их такими делаете. Стучать заставляете.

– Кто, мы? – удивился майор.

– Ну да… вы и ваша система. Вы и вам подобные предшественники. Вы заставляли людей семьдесят лет быть мразью… И они стали. И что теперь с них спрашивать? Наш народ трусливый и тщедушный, коль до сих пор не скинул с себя это ярмо раба… так его и будут в канализацию головой макать.

– Ой, не нравятся мне ваши речи… ну да ладно, я человек не злой и спорить с вами не буду. Но вы гражданин Щукин еще убедитесь, пообщавшись тут, что мы не виноваты,… кстати, у вас есть еще жалобы?

– Да… Я о правах своих, вот, например, почему мне не предоставляют адвоката?

– Но это уже вопросы не ко мне. Есть у вас следователь ему и жалуйтесь, требуйте… только…

– Что только?! – насторожился Вилор.

– Только я бы вам не советовал пользоваться услугами общественного защитника…

– Это прочему…

– Ну, так. Как практика показывает лучше адвоката своего иметь деньги ему платить и спрашивать потом, кстати, мудрую поговорку: бесплатный сыр бывает только в мышеловке, еще никто не отменял.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего. Вы свободны гражданин Щукин, звучит конечно цинично, но добавлю, в пределах тюремной камеры, разумеется.

* * *

– Ситуация сложная. Узнать мне пока удалось немного, но я сразу не напирал, иначе заметно будет, а это плохо,… – Андрон Кузьмич смотрел на Клюфта. – Ну ладно, тебе я тонкости оперативных разработок передавать не буду…

– Да, да, давай говори, что удалось узнать?! Где сейчас Вилор?! Что с ним?! Почему мне не дают его увидеть?!

Они сидели на лавочке, все на той же, облюбованной ими, отдаленной аллеи городского парка. Издалека они казались, как парочка пенсионеров, которые рассказывают друг другу сплетни и собираются сообразить «на двоих».

– Успокойся, тебе нельзя сейчас так волноваться, ты, что забыл, как я тебя на этой лавке от смерти спасал? Загнуться хочешь, а что внуку от этого легче там, на тюрьме будет?

Клюфт, тяжело дыша, посмотрел на Маленького. Андрон Кузьмич спокойно сидел, никаких эмоций на его лице видно не было.

– Хорошо, хорошо, – махнул рукой Павел Сергеевич. – Но и ты не тяни со своими штучками…

– Ладно, слушай. Возбуждено уголовное дело по факту убийства, которое ведет следователь районной прокуратуры по фамилии Нелюбкин. Человечек так себе, а точнее гавно, я его пробил в нашей конторке. У него прихваты по отцу, тот в прокуратуре краевой работал. Умер три года назад. Нелюбкин младший карьерист, но ребята из канторы моей сказали, что и на него досье есть небольшое, взятки берет, трется с какими-то подозрительными личностями. Бандиты конечно напрямую к нему не ходят, но подозрения есть, что он и с них что-то имеет.

Клюфт вновь заволновался и с болью в голосе произнес:

– Ты что мне об этом гавнюке рассказываешь?! Мне плевать на него! Ты мне про Вилора расскажи!

Андрон Кузьмич посмотрел по сторонам, словно боялся, что их услышат:

– Да расскажу! Позже! Ты почему главное не слушаешь! Информация про Нелюбкина сейчас для нас с тобой важней! Вилор твой никуда не денется, он в тюрьме сидит и в ближайшие два месяца пока следствие длится, он оттуда не денется некуда! А вот Нелюбкин это плохо! Он, как мне сказали, спец по заказным делам! И скорее всего заказ и в этот раз был! Правда, кто заказал неизвестно. Я сунуться попробовал к прокурорским, но мне сразу намекнули, что бы я не рыл. Вот так! Серьезно очень все!