крупного северного торгового региона, который мы только что описали, это серебряные монеты и отсутствие золотых. Именно серебряные монеты из Англии и Германии, основанные на пенни Каролингов, и дирхемы из России и с Балтики – идентичные по весу и размерам – связали воедино этот регион. Этот серебряный стандарт был отдельным от золотых динаров и безантов, которые сделали Средиземноморье в те годы единой торговой зоной. Когда средиземноморский золотой стандарт в X веке распространился на Запад и Восток, включив те части мусульманской Испании, Северной Африки, Ирака и Персии, которые раньше имели в обращении только серебряные дирхемы, он не затронул север Европы, пусть даже серьезно повлиял на торговлю с Индийским океаном. Судя по монетным кладам, мусульманское серебро, а не золото следовало на север через Русь на Балтику, и серебро византийцы отправляли на север в уплату за меха, рабов, воск и мед, которые варяжские купцы привозили в Константинополь. Во всех скандинавских монетных кладах X века среди тысяч серебряных монет мы находим разве что горсть византийского золота. Это 14 золотых solidi, найденные в районе Осло, и 9 безантов и динаров на Балтике, 8 – в готландских и шведских кладах, 1 – в Литве. Возможно, достаточно золота прибыло с юга, и Владимир даже сумел выпустить в конце X века в Киеве несколько золотых монет[192]. Это было не важно, поскольку Русь в течение нескольких веков использовала для практических целей серебряный стандарт.

Все это вовсе не означает, что в Северной Европе не было в этот период определенного количества золота. Было, конечно, как и в ранние каролингские времена. В Ирландии и Уэльсе, как мы знаем, золото было распространено достаточно широко, а в виде слитков и ювелирных украшений его было много и в англосаксонской Англии. Такие короли, как Эдуард Старший, Эдред и Этельред II, чеканили из него золотые пенни для особых случаев. Но, судя по нашим свидетельствам, английское золото поступало из Ирландии и, возможно, Уэльса, и это было, по сути, местное явление.

В Готландских кладах имеется некоторое количество золотых колец и других украшений, датированных этим периодом[193]. Нам известно, что Адальберт I Пражский жаловался на infelix aurum, которое работорговля принесла его стране в конце X века. По-видимому, богемское золото, как и готландское, было местным явлением. Масуди упоминает о золотых рудниках в Богемии, вероятно имея в виду добычу золота в Легнице – в соседней Силезии, которая была важной в следующих столетиях. Возможно, infelix aurum Адальберта поступило из этого источника. На самом деле нет свидетельств того, что торговля рабами с Византией, мусульманским Востоком, Италией или Испанией оплачивалась золотом[194]. Таким образом, можно предположить, что отсутствие золотых монет в обращении в Северной Европе отражало не только отделенность региона от средиземноморских миров ислама и Византии, но состояние, которое никакая работорговля не могла изменить в те годы. На самом деле само прекращение торговли с мусульманским Востоком в тот момент, когда он перешел от серебряных монет к золотым, – весьма интересное явление.

Была одна часть североморской территории, однако, которая мало принимала участие в торговле, столь распространенной на территории от Ирландии до Руси. Этот регион состоял из Франции и северо-западного побережья Испании и в течение многих десятилетий находился в состоянии застоя. Чрезвычайно любопытный факт! Франция с 900 года и далее имела экономику, по сути, местную, соответствующую феодальным княжествам и герцогствам, на которые она распалась. И ни один иностранный монетный клад того периода, за исключением нескольких в Западной Британии и Ирландии, не содержал французских монет. Английские и германские монеты находили повсеместно от Исландии до Финляндии. То же можно сказать о дирхемах Саманидов. Но не о французских монетах. Также нет во Франции дирхемов, которые являлись символом балтийских связей. Британские и ирландские купцы посещали французское побережье, но их торговля на протяжении всего X века являлась местной, и отдельные клады французский и саманидских серебряных монет, найденные вокруг Ирландского моря, только подчеркивают отделенность остальной части территории северных морей от галльских экономических моделей.

Это не значит, что торговые центры, существовавшие во время правления Карла Лысого, исчезли. Вовсе нет. Во время правления Карла Простоватого (898–923) монеты чеканились от его имени в Париже, Сен-Дени, Бове, Санлисе, Мо и Шалон-сюр-Марне, а также в Отёне и Маконе. При Рауле (923–936) королевские монетные дворы работали в Бове, Мо, Париже, Сен-Дени, Суфссоне, Шартре и Этампе, а также в Бурже, Ле-Пюи, Ангулеме и Орлеане. При Людовике Заморском монеты чеканились в Париже, Реймсе, Руане, Бурже, Нёвере, Саконе и Шалон-сюр-Соне. Но королевские монеты могут рассказать нам только часть истории. В X веке чеканка монет во Франции перестала быть исключительно королевским правом. Многие феодальные лорды, церкви и аббатства чеканили собственные монеты. В Руане, к примеру, чеканились герцогские монеты Вильгельма Длинный Меч и Ричарда I, а также копии королевских монет Людовика IV. Так продолжалось до начала XI века. Во Фландрии графы чеканили свои монеты в Аррасе, Брюгге, Куртре и Генте на протяжении всего X века. Герцоги Бретани делали то же самое в Нанте и Ренне (Рене), особенно в последнем. Другие баронские монеты чеканились в Бордо, Мелле и в долине Шаранты, а также в Труа, Клермоне, Блуа и Тулузе. Аббатства, такие как Сен-Марциал в Лиможе, Сен-Мартен в Туре и Сен-Бертен в Сент-Омере, тоже имели свои деньги. В Пуатье, в долине Луары, вдоль Сены и в северной части Франции большая часть каролингских монетных дворов продолжала работать, хотя не всегда под контролем монарха.

В этот период во Франции были видны другие знаки экономической жизни. Турне, к примеру, сохранил статус portus и в X веке. Он был назван так в 898 году, и снова – в папской булле 988 года. Нойон, расположенный южнее на Уазе, был, как утверждает П. Роллан, в X веке колонией Турне, и в 901 году там была ярмарка. Виссан, Гин, Квентовик и Руан, как мы уже отмечали, торговали с Англией в этот период, а позже в том же веке жители Руана, Понтье и Фландрии упомянуты как торгующие в Лондоне, причем те, что из Руана, привезли туда вино. В 963 году есть упоминание о ярмарке в Шалон-сюр-Марне, и в 976 году – в Провансе. Возможно, велся местный обмен вина на фландрскую ткань, который впоследствии вырос в ярмарки Шампани следующих веков. Части Франции, ближайшие к Рейнской области и Англии, выказывали признаки экономической жизни – хотя и в сугубо местном масштабе – на протяжении всего X века.

В долине Луары имело место то же