Президент поблагодарил меня за «это замечательное выступление» и добавил: «Когда все это заработает, и мы будем жить до 150 лет, молодые люди все так же будут влюбляться, старики – спорить о проблемах, казалось бы, решенных 50 лет назад, мы все – делать наши обычные глупости, и тогда мы станем свидетелями необыкновенного благородства, на которое по-прежнему будет способен человек. Сегодня поистине великий день»{198}.

Сразу после выступлений в Восточном зале в пресс-центре Белого дома состоялся брифинг, а затем все перешли в отель «Вашингтон Хилтон», где должна была состояться главная пресс-конференция. За час до этого все участники геномных исследований могли отдохнуть и подготовиться к пресс-конференции в специально отведенных помещениях.

К тому моменту атмосфера стала действительно праздничной, и все сотрудники Celera были на седьмом небе от счастья – то есть, почти все. Хизер отвела меня в сторону и сказала, что Тони Уайт очень недоволен. На самом деле, он был в ярости, чрезвычайно раздражен и разобижен. Его никто не встречал на входе в Белый дом. Его не пригласили выступить перед собравшимися с рассказом о том, как он выписал чек, «запустивший» компанию Celera. Ему даже не дали возможности встретиться с президентом! Я, конечно, мог бы от его имени похлопотать о пропуске, но это было обязанностью его пресс-секретаря. В любом случае, только Белому дому решать, кому дать шанс поговорить с президентом, а то, что Тони не раз обливал Клинтона грязью, было не в его пользу. Позже, когда мы с Коллинзом направились на пресс-конференцию, события продолжали развиваться для Тони далеко не лучшим образом. Мы шли, по дороге отвечая на вопросы одного репортера, а в это время нас снимали операторы телевизионной программы «Шестьдесят минут». Пятясь назад, трое операторов одновременно наткнулись на Тони и сбили его с ног.

Пресс-конференция была не похожа ни на одну из тех, на которой я когда-либо бывал, – ни до, ни после. Она проходила в банкетном зале, в который набилось около 600 человек и вдобавок невероятное количество телеоператоров и фотографов. Наши лица озаряли десятки вспышек. Джин Майерс и Марк Адамс, в немалой степени заслуживавшие внимания, присоединились ко мне на сцене и вместе с финансируемыми правительством учеными отвечали на многочисленные вопросы. К всеобщему удивлению, общий тон оставался положительным, полным единодушия и сердечности. Мы все были одной большой и счастливой «геномной семьей». И, тем не менее, мы ни на минуту не переставали гадать, продлится ли перемирие, когда мы вернемся в свои лаборатории? Сохранится ли этот дух великодушия и сотрудничества и появится ли наша общая статья?

Перемирие с нашими конкурентами оказалось недолгим. Мы хотели опубликовать подробности проделанной работы, чтобы продемонстрировать нашим коллегам и критикам расшифрованный геном человека во всей его красе. И самое главное – впервые рассмотрев «руководство по эксплуатации человека», представить миру результат нашего анализа этого «документа». И все это мы планировали сделать в престижном журнале Science.

Но теперь противоречия стали столь глубокими, что об этом можно было только мечтать. Уже через несколько недель после того знаменательного дня в Белом доме, руководство государственной программы начало активную закулисную борьбу против публикации нашей статьи. Появилась серия провокационных писем. Одно из них, направленное в Science, гласило: «Приняв под видом научной статьи оплаченное рекламное объявление, вы понизили уровень знаменитого журнала до уровня воскресного газетного приложения»{199}. В среде исследователей генома циркулировало электронное письмо с призывом бойкотировать Science.

Я был уверен, что все это – месть, направленная против Celera и меня лично за то, что мы похитили приз, на который претендовали другие. Но это давление на мою команду было в действительности довольно мягким, а настоящее зло исходило от наших инвесторов, вложивших миллионы долларов и справедливо рассчитывавших, что использование данных конкурентами Celera не повредит их бизнесу.

С редактором журнала Science Доном Кеннеди и его сотрудниками мы работали над наилучшим вариантом текстов, которые бы позволили ученым получить свободный, открытый и неограниченный доступ к полученным Celera результатам, ограничивая, в то же время, возможность использовать наши данные коммерческими компаниями. Но мои критики стремились вообще блокировать наши публикации. К моему изумлению, они заявляли, что если наши конкуренты не смогут использовать наши результаты, то и научное сообщество тоже не будет иметь такую возможность. Меня позабавило, что эту «вывернутую наизнанку» философию поддержал Фрэнсис Коллинз – тот самый, который придумал трогательную «народную песенку» про то, что геном принадлежит всем на свете.

Дон Кеннеди подробно информировал меня обо всех критических замечаниях. Ирония заключалась в том, что человеком, осуществлявшим массированное лоббирование, был Эрик Ландер, или, как его прозвали мои сотрудники, Эрик Сландер[8]. Из своего опыта по организации компаний и консультировании биотехнологических фирм он несомненно знал, что Celera не может позволить другим компаниям бесплатно использовать свои результаты и тем самым подорвать ее собственный вполне процветающий бизнес по созданию базы данных. Тем не менее в ноябре 2000 года Ландер убедил Вармуса и других подписать письмо Кеннеди, требуя не публиковать статью Celera. Дон Кеннеди стойко оборонялся, а Ландер и Коллинз за кулисами делали все, чтобы блокировать выход статьи. Тем временем мы с Доном получили поддержку от президента Национальной академии наук Брюса Альбертса, нобелевского лауреата Дэвида Балтимора и президента Калтеха в Пасадене.