При этом сын адмирала эрцгерцога Стефана[334] ротмистр эрцгерцог Вильгельм (по-украински Василь) специально был направлен в одно из украинских военных формирований, и его с восторгом приняли в Александровске[335], считавшемся тогда центром австрофильской пропаганды. Между тем в Киеве этому не придали значения, ограничившись только разговорами о том, что он является одним из претендентов на австрийский престол. А вот командующему Восточной армией генералу от инфантерии Альфреду Крауссу[336] такие действия, совершенные втайне от немцев, не понравились. Уже в начале июня 1918 года он охарактеризовал неизвестную ему «тайную миссию» эрцгерцога как наносящую вред и не ведущую к правильной цели. Генерал с охотой ухватился за возможность высказать свою позицию, когда узнал о том, что во время поездки на поезде в середине июня в купе железнодорожного вагона агент тайной немецкой полевой полиции Артур Квель упрекнул своего попутчика австровенгерского офицера в существовании заговора во главе с эрцгерцогом Вильгельмом. При этом Квель заявил, что этого так не оставит и займется его расследованием. В общем, стало ясно, что растущая популярность эрцгерцога явно не нравилась ни украинскому гетману, ни немцам, и генерал от инфантерии Краусс стал настаивать на его отзыве.

Между тем Советы после провала попытки создать из Красной гвардии полки, пригодные для действия на фронте, прилагали все усилия для воссоздания боеспособной армии. С русскими связалась французская военная миссия под руководством генерала Нисселя и укрепила их в этом стремлении. Наша же разведка благодаря донесениям офицеров-наблюдателей и агентов, а также перехваченным радиограммам могла в точности отслеживать все мероприятия по строительству Красной армии.

В конце января коллегия комиссариата по военным делам, состоявшая из делегатов, представлявших всю Россию, взяла дело в свои руки[337], отстранив от этого вопроса представителей французской военной миссии генерала Бертло и румын. Коллегия, где главным выступал Троцкий, ввела обязательность соблюдения военной дисциплины, упразднила выборность офицеров и солдатские комитеты, а также разрешила занятие всех важных командных должностей бывшими офицерами, потребность в привлечении которых на службу была очень велика.

28 апреля 1918 года в присутствии представителей Антанты состоялось первое заседание привлеченных к строительству новой военной организации генералов, и стало ясно, что самое позднее к весне 1919 года следует рассчитывать на появление армии в количестве полутора миллионов человек. Первый призыв, прошедший 18 июня, коснулся только рабочих и безработных крестьян, но вскоре он распространился и на буржуазные элементы. Естественно, это не вызвало восторга, и были предприняты принудительные меры, которые кое-где не обошлись без кровопролития. Примерно пятую часть новых вооруженных сил представляли бывшие военнопленные, составившие вместе с эстонцами и латышами те немногие подразделения, которые можно было считать реально боеспособными.

Поскольку Советы, как писал позднее Черчилль в своих воспоминаниях «После войны», вынуждены были вести бои во всех направлениях, в том числе на севере в Мурманской области и возле Архангельска, где англичане высадили свой экспедиционный корпус, включавший в себя и около 5000 военнопленных сербской национальности, мы могли пребывать в относительном спокойствии. Ведь в таких условиях русские вряд ли поддались бы на ухищрения Антанты и не рискнули бы нарушить условия мирного договора, подписанного 3 марта 1918 года в Брест-Литовске[338].

К тому же последняя попытка Антанты организовать заговор во главе с английским агентом-дипломатом Локкартом и установить в России с помощью английских и французских дипломатов военную диктатуру была задушена еще в зародыше. Тогда Англия арестовала русского представителя в Лондоне Литвинова, а затем обменяла его на взятый под стражу в России дипломатический персонал, на чем задуманная англичанами афера и закончилась.

Поражение итальянцев и крушение Российской империи не только не ослабили у Антанты желание продолжать войну, а, наоборот, только его усилили. Это отчетливо проявилось в том, что во Франции к власти пришел именно Клемансо — наиболее ярый сторонник войны до победного конца.

О решениях конференции Антанты, прошедшей в конце октября 1917 года в Рапалло, разведывательное управление австро-венгерского Верховного командования благодаря имевшимся связям получило достаточно полную информацию, и на ее основании мы смогли составить точную картину создавшейся обстановки. Из нее вытекало, что 170 дивизий, имевшихся на Французском театре военных действий, могли быть усилены четырьмя находившимися еще в Англии и пока не в полной мере боеспособными дивизиями, а также десятью англо-французскими дивизиями, переброшенными с итальянского фронта.

Последнее становилось возможным из-за того, что наступление с целью отвоевания Венеции переносилось на более поздний срок, чтобы дать отдых итальянской армии. А поскольку фронт во Франции удерживало около 110 англо-французских дивизий, то 74 дивизии до весны 1918 года можно было рассматривать в качестве свободного резерва, к которому следовало добавить и американские войска, не имевшие опыта в проведении больших наступательных операций. Усиление же фронта в Македонии за счет сил, задействованных на фронте во Франции, исключалось, а за счет находившихся в Сирии и Месопотамии восьми английских и пяти индийских дивизий было вряд ли возможным. Таким образом, сколь-либо серьезных действий со стороны салоникской армии ожидать не приходилось.

Здесь следует заметить, что Соединенные Штаты Америки в воинственности не уступали своим союзникам. Об этом свидетельствовало то, что 7 декабря 1917 года они официально объявили войну Австро-Венгрии. Что же касается Англии, то Великобритания с самого начала войны обнаружила непревзойденное искусство разжигать в нейтральных странах враждебные настроения по отношению к центральным державам. Это искусство строилось на опыте, приобретенном в то время, когда она мастерски организовала травлю Наполеона I. Теперь же англичане приступили к развертыванию грандиозной по своим масштабам пропаганды по созданию революционной ситуации в Австро-Венгрии и Германии, чтобы компенсировать тем самым почти непрерывные неудачи Антанты.