Он фыркнул.

– Очень на нее похоже, – Хэйес поднял бровь. – Ребекка нашла тебя через Коннела, да? Она упоминала о нем в своем письме?

– Несколько раз.

– Угу. Мне они тоже писали друг о друге. Думаю, между ними что-то есть.

– Правда?

Хэйес выругался сквозь зубы, но без злости.

– Думаю, так мне и надо, – помолчав немного, он продолжал: – Школьный оркестр Сары играл в городском парке в день святого Патрика. Я приехал на концерт.

– Я уверена, что девочка была счастлива.

– Кажется, так. Я остался на неделю. Съел много рыбы.

– Ты же не любишь рыбу.

– Теперь я люблю ее еще меньше. За эту неделю я получил столько омега-3, что мне хватит до конца жизни.

Эмори все еще не была готова улыбнуться. Она вежливо спросила:

– Значит, вы с Коннелом поддерживаете связь?

– Думаю, он хочет меня усыновить.

– Джек давно уже тебя усыновил.

– Единственный плюс в его опеке это то, что я все время был в курсе происходящего с тобой после возвращения из Северной Каролины.

После этого ей уже не удалось сдержать свой гнев.

– Значит, он настоящий сплетник.

– Практически бабка-болтунья.

– Если ты хотел знать, как у меня дела, почему ты не приехал и не увидел все сам?

– Послушай, я знаю, что ты злишься. У тебя есть полное право дать мне пинка и сказать, чтобы я убирался.

– Если бы у меня так не болела нога…

– Я не мог приехать к тебе, пока не будет покончено со всем этим дерьмом – твоим и моим. Ты можешь понять это, Док. Я знаю, что можешь.

Их взгляды боролись. Эмори первой отвела глаза.

– На это мне потребовалось время, но я все-таки поняла это. Ты был бы дополнительным осложнением, мне бы потребовалось объяснять твое присутствие, а мне и так все время приходилось что-то объяснять, что-то решать.

– Вот именно.

– Но это дало тебе очень убедительный повод снова исчезнуть и не появляться.

– Мне тоже нужно было разобраться с моим дерьмом. Мое возвращение не могло быть легким, и я не хотел, чтобы тебе тоже досталось.

– Я бы могла тебе помочь.

– Нет, не могла бы. Мне нужно было самому со всем разобраться. Для начала, мне следовало понять, что я собираюсь делать дальше.

– Вернешься в ФБР?

– Нет. Джек просил меня, но я отказался.

– И что же?

– Я, гм, занялся строительством. Делаю не только полки и сараи. Я присоединился к группе подрядчиков. Мы начинаем работать после природных катаклизмов. Торнадо, землетрясения. Все в таком роде. Мы быстро возводим убежища, ремонтируем дома, школы, больницы, все, что нужно.

– Строительство.

– Да.

Хэйес ничего не приукрашивал. Его интонации не слишком изменились, но Эмори все равно услышала, что он взволнован и счастлив. Эта работа идеально ему подходила. И все-таки она сдержала эмоции.

– Звучит неплохо.

– И ощущается тоже.

Он снова долго смотрел через ветровое стекло. Эмори дала ему время собраться с мыслями. Наконец Хэйес положил левую руку на руль и повернулся к ней всем телом.

– Сэм Найт связался со мной через Джека. Он сказал мне, что Грейнджу сейчас приходится нелегко из-за… Ну, ты знаешь почему. На прошлой неделе я ездил повидаться с ним.

– Грейндж тобой восхищался.

– Что ж, теперь он понимает, почему мне не хотелось, чтобы все смотрели на меня как на героя. Грейндж измучил себя и сначала отказывался говорить о том, что случилось в тот день. Мне знакомо это чувство, и я сказал ему об этом. Тогда он признался. Ему трудно выносить самого себя, потому что он нажал на спусковой крючок.

Хэйес замолчал, заглянул глубоко в глаза Эмори.

– И вдруг я спросил его: «А ты смог бы жить с самим собой, если бы ты этого не сделал?»

Он дал ей возможность осознать сказанное.

– Я не собирался этого говорить, Док. Эти слова появились неосознанно, словно ниоткуда. Честно говоря, я думаю, что они пришли от тебя. Но эти слова прозвучали. И то, что я произнес их вслух, заставило меня осознать, что я бы тоже не смог жить с самим собой, если бы в тот день, в Уэстборо, я бы не нажал на спусковой крючок. Я бы не смог жить с самим собой, если бы не остановил его. Вот так, спустя четыре года, я освободился от этого. И за это я должен поблагодарить тебя.

Какое-то время Эмори молчала, слишком взволнованная, чтобы говорить. Ей пришлось откашляться, прежде чем она сказала:

– А те люди, которые над ним издевались?

– Я оставляю их наедине с их нечистой совестью. Когда-нибудь они за это заплатят, а может быть, и нет. Но наказание придет не от меня.

Сердце Эмори переполнилось любовью, но ей нужно было выяснить еще кое-что.

– В тот день, тот ужасный день, пока не приехала «Скорая», ты что-то прошептал мне в волосы. Что ты сказал?

– Я просил тебя не отказываться от меня.

– Но потом ты исчез, Хэйес.

– В последний раз. Этого больше никогда не будет.

– Обещаешь?

– Обещаю. Что касается меня, то это последняя ночь и последний день без тебя. Но то, что случится потом, зависит от тебя.

Три или четыре секунды Эмори держала его в напряжении.

– Мне не хочется садиться за руль. Подбросишь меня домой?

– Буду счастлив.

Но Хэйес не двигался, просто сидел и не сводил с нее глаз.

– Ты собираешься завести мотор?

– Пока нет, Док.

Мужчина потянулся к ней, положил свою крупную ладонь ей на затылок и притянул ее к себе.

– О, я буду целовать тебя до тех пор, пока мне хватит дыхания.

Он всегда выполнял свои обещния.