Доктор лишь вздохнул.

— Я знаю, что такое паранойя, — продолжила Рис. — Я уже пережила это и теперь не спутаю ни с чем другим.

— Тогда рассмотрим другой вариант. Всего лишь предположение. Впервые вы увидели того мужчину, как и само убийство, сразу после встречи с Броуди. По мере развития ваших с ним отношений подобные инциденты становились все чаще. Нельзя ли предположить, что засевшее в вас чувство вины заставляет вас подсознательно противиться собственному счастью?

— Иными словами, я симулирую сумасшествие, чтобы саботировать наши с Броуди отношения? Ну нет. Одно время я была сумасшедшей и знаю, что это такое. Тут дело в другом.

— Ладно, ладно, — доктор похлопал ее по руке. — Итак, мы исключили возможное. И то, что осталось — каким бы невероятным оно ни было, — и может считаться истиной. Сейчас я возьму у вас кровь на анализ. Посмотрим, как обстоят дела с вашим здоровьем.

После приема Рис вернулась к Джоани, чтобы продолжить прерванную смену. В зале как раз сидели Карл и Мак Драббер, энергично поглощавшие свиное жаркое. Заметив Рис, Мак поднял руку, призывая ее задержаться.

— Я… э-э… получил свежий пармезан. Целый кусок.

— Правда?

— Подумал, он может вам понадобиться.

— Я загляну попозже и заберу его. Спасибо, мистер Драббер, — под влиянием порыва она наклонилась и чмокнула его в макушку. — Спасибо. Вы очень добры.

— Да что вы! — Щеки у Мака слегка зарозовели. — Если вам вдруг понадобится что-то, чего нет у нас на складе, дайте мне знать. Для меня не составит никакого труда заказать это.

— Обязательно. Спасибо вам.

При первом же удобном случае, решила Рис, она приготовит что-нибудь особенное и пригласит Мака на ужин к Броуди.

Она вошла на кухню в тот самый момент, когда Линда-Гейл с грохотом поставила стопку посуды на столик возле Пита.

— Ого.

— Кажется, у кого-то неприятности, — едва слышно шепнул Пит.

— Нечего тут сплетничать обо мне, — резко повернулась к нему Линда-Гейл. — Я не глухая.

— Боюсь, ты недолго продержишься на работе, если будешь и впредь швыряться посудой.

Линда-Гейл с той же готовностью развернулась к Джоани:

— Я бы не швырялась посудой, если бы твой сын не был лжецом и прохвостом.

Джоани, все с тем же невозмутимым лицом, продолжала помешивать лук.

— Мой парень — далеко не идеал, однако у него нет привычки врать на каждом шагу.

— Не он ли сказал мне вчера, что собирается задержаться на ранчо? Дескать, кобыла заболела, и он должен помочь. А не далее как пятнадцать минут назад Рубен поинтересовался у меня, понравился ли мне тот фильм, который мы с Ло смотрели прошлым вечером. И что я должна думать про вашего сына?

— Не исключено, что Рубен что-то напутал.

Линда-Гейл вздернула подбородок.

— Я понимаю, ты его мать и будешь выгораживать его. Но я не желаю, чтобы меня обманывали и водили за нос.

— Так почему бы тебе не выяснить все прямо у Ло? После того, как кончится твоя смена.

— Он сказал, что любит меня, — голос Линды-Гейл слегка дрогнул. — Сказал, что готов начать со мной новую жизнь.

— Значит, тебе нужно поговорить с ним как можно скорее. А пока возвращайся в зал. Не заставляй людей ждать.

— Ты правы. Я и так потеряла с ним массу времени. Все одно, от мужчин никакого проку. — Она вышла, сопровождаемая вздохом Джоани.

— Если мой парень и в самом деле заварил эту кашу, он еще больший дурень, чем я думала.

Глядя на встревоженное лицо Джоани, Рис почувствовала, как к горлу ее подступает комок. Где был вчера Ло? Что кроется за этой таинственностью?

— А ты так и будешь стоять с мечтательным выражением лица? — раздался требовательный голос Джоани. — Или все-таки займешься готовкой? Мне еще надо разобраться с бумагами, а потом заплатить за покраску помещения.

— Прошу прощения. — Завязав фартук, Рис направилась к раковине, чтобы помыть руки. — Зал стал выглядеть совсем иначе — ярко и необычно.

— Все яркое и необычное стоит денег.

Рис вспомнила, что после закрытия сюда должна была прийти команда из трех человек, чтобы покрасить ресторанчик. Судя по всему, они с успехом справились со своей работой. Нежно-желтые, с красной окантовкой стены так и радовали глаз. Вопрос лишь в том, где были эти мужчины в девять вечера?

— Так когда они начали работу?

— В одиннадцать. А закончили в три пополуночи. Даже странно, что у Рубена еще хватило сил трепать здесь языком.

Осторожнее, предупредила себя Рис. Только не спеши.

— Значит, пришли они только в одиннадцать?

— Я что, неясно сказала? Рубен, Джо и Брэнда.

— Брэнда? Почему Брэнда? Я думала, здесь будет ее брат.

— Дин был занят еще чем-то, так она сказала. В любом случае она прекрасно справилась с работой.

Рис приступила к готовке, одновременно пытаясь представить Рубена, Ло, Дина или Джо в темных очках и оранжевой шляпе, на пороге дома Броуди или на фоне темного окна.

Домой она ехала с Питом.

— Спасибо, что согласился подкинуть меня до Броуди.

— Да ладно, какие проблемы? Тут совсем рядом.

— Как ты думаешь, где Ло был прошлой ночью?

— Очередная подружка. Ло обычно думает не мозгами, а тем самым местом… прошу прощения.

— Почему же тогда у него почти нет проблем с женщинами?

— Он мастер убалтывать… Вот только с Линдой-Гейл этот номер не пройдет. Она — крепкий орешек.

— Тут ты прав. Но вот, например, Рубен… — поосторожней, еще раз напомнила себе она. — Уж он-то не бегает за каждой юбкой.

— Ну, у него тоже случаются романчики. Просто он старается скрывать свои похождения, — скосив взгляд в сторону Рис, Пит довольно хихикнул. — Прошлой зимой у него был бурный роман с одной туристкой. Замужней.

— Серьезно?

— Он старался этого не афишировать, но не так-то просто пробраться незамеченным в гостиничный номер. Тем более что у Брэнды нюх на такие дела. Впрочем, после одной бурной ссоры об их отношениях узнал весь город. Говорят, она орала и швыряла вещи. Метнула в него флаконом из-под духов. В результате он убрался восвояси с разбитой физиономией и босиком, с сапогами в руках.

— А как она выглядела?

— Что?

— Эта женщина, с которой он встречался.

— Если не ошибаюсь, симпатичная брюнетка. Лет на десять старше Рубена. Она еще несколько недель звонила ему на ранчо. Плакала, кричала, умоляла. Уже потом, за кружкой пива, Рубен признался мне, что этот опыт напрочь избавил его от тяги к замужним женщинам.