Не были уничтожены и железнодорожные и портовые мастерские, которые весьма пригодились японцам, даже динамо-машины, которые освещали Дальний. Часть из них была перевезена на позиции для подачи эклетричества прожекторам{1440}. Порт оставляли в спешке — суда были переведены в Порт-Артур. Туда же отправился подвижной состав железной дороги, как после выяснилось — до того, как город покинули русские семьи. В результате около 400 человек — мужчины, женщины и дети — шли пешком, часть их пожитков несли кули{1441}. Ситуацию усложняло и то, что часть железной дороги была накануне разрушена огнем японских канонерок. Путь был исправлен только ночью, что позволило открыть движение и вывезти последних отходивших{1442}. Очевидно, по причине позднего открытия движения японцами было захвачено около 200 вагонов, товарных и пассажирских. Отходя, русские части все же сумели произвести взрывы на железнодорожных мостах{1443}.

Китайцы, заметно оживившиеся после ухода гарнизона, грабили город и нападали на одиночек{1444}. За 48 часов до прихода японцев Дальний находился в руках местного населения, в результате европейский квартал был основательно разграблен{1445}. Японцы овладели городом и портом, где начала высаживаться 3-я армия ген. Марэсуке Ноги, в порту Такушан — 4-я армия ген. Митицура Нодзу. 1-я, 2-я и 4-я армии действовали против русских сил в Манчжурии, 3-й армии было поручено взять Порт-Артур. Ноги уже брал город в 1894 г., и теперь ему поручалось повторить этот быстрый штурм, после чего усилить группировку основных сил. Оборона крепости стала играть важнейшую роль в судьбе войны. Еще 27 апреля(10 мая) Куропаткин изложил свое мнение на то, как ее следует вести: «Надо ранее собраться с силами и уже потом идти вперед энергично. Ранее осени решительных действий нельзя начинать. Порт-Артур хорошо укреплен и снабжен запасами на 16 месяцев»{1446}.

14(27) мая Витгефт собрал флагманов эскадры на освещание. В результате было принято решение оставаться в гавани, ожидая нужного момента для прорыва во Владивосток{1447}. Вопрос об определении такого момента остался открытым. Вопрос об определении такого момента остался открытым. Впрочем, командующий эскадрой получил заверения о том, что вскоре армия поможет крепости и снимет угрозу базе{1448}. Падение Цзиньчжоу и Дальнего вызвало у Наместника беспокойство за судьбу Порт-Артура и флота. Алексеев считал, что крепость не продержится больше 2–3 месяцев. 22 мая(4 июня) он отправил Куропаткину телеграмму, предписывавшую принять самые решительные меры для отвлечения сил противника от Порт-Артура. Нежелание Куропаткина приступать к активным действиям было легко объяснимо. Три японские армии: 1-я — Куроки, 2-я — Оку и 4-я — Нодзу — имели в своих рядах до 115 тыс. чел., в то время как Манчжурская армия — не более 90 тыс. Силы армии были растянуты по горным позициям на 140 верст и вдоль железной дороги от Ляояна до Вафандяна на 200 верст, резервов не было. Выдвижение вперед могло привести лишь к выдвижению части армии вдоль линии железной дороги еще на 150 верст от станции Вафандян{1449}.

У Куропаткина не было сколько-нибудь надежной информации о противнике, многочисленная кавалерия — 7 казачьих полков — не дала практически ничего, кроме непровренных слухов и противоречивых донесений{1450}. В результате колебаний и разногласий между Наместником и Командующим армией ни на одну из возникших угроз не нашли адекватного ответа{1451}. 24 мая(6 июня) Наместник Алексеев отдал приказ Куропаткину безотлагательно перейти в наступление на выручку Порт-Артура. Командующий Маньчжурской армией в тот же день приказал командующему I Сибирским Армейским корпусом ген.-л. барону Г. К. фон Штакельбергу начать сосредоточение корпуса в районе станции Вафаньгоу. Предполагалось закончить его к 28 мая(10 июня). 25 мая(7 июня) Штакельберг получил пространную инструкцию Командующего — конечной целью его наступления ставилось овладение Цзиньжоуской позицией. При этом Куропаткин, будучи противником активных действий на этом этапе, принял паллиативное решение — наступавшему корпусу приказано было беречь резервы, теснить слабейшие силы неприятеля, воздерживаясь от столкновения с превосходящими{1452}.

Информации о противнике у Штакельберга практически не было, русские войска действовали вслепую. У самого генерала, офицеров его штаба и даже солдат царила полная уверенность в том, что противник не выдержит удара и начнет отступать к побережью{1453}. Отсутствие карт и незнание местности приводило к одной ошибке за другой. «Корабль пустился в путь, — отметил французский журналист, шедший с корпусом, — и поплыл без компаса и без кормчего по неизвестному морю. И по какому морю!»{1454} Поначалу авангард корпуса — конный отряд под командованием ген.-м. А. В. Самсонова — теснил разъезды противника. Состояние русской конницы было не блестящим — конский состав был утомлен переходами и бескормицей. Энергичной разведки Самсонов обеспечить не мог. Тем не менее уже к 25 мая(7 июня) его казаки вступили в прочный контакт с противником. После этого японцы только постоянно наращивали свое давление на русский авангард{1455}.