Сейчас все это пространство было переформировано, перегорожено заборами и траншеями, вырытыми под всяческие подземные коммуникации. За заборами мрачно возвышались темные глыбы недостроенных или заброшенных особняков и коттеджей — двух-трехэтажных, а то и повыше — со всякими там вычурными башенками, острыми крышами, эркерами, мансардами, верандами, балконами, колоннадами и аркадами. Тарану как-то непроизвольно пришло в голову, что ежели Седой посадил в этих недостройках пару снайперов или пулеметчиков, то они могут очень неплохо отработать по «уазику», идущему со включенными фарами. Но первой решилась спросить Милка:

— А тут ихних нет? — и мотнула головой в сторону недостроек.

— Нет, — ответил Ляпунов. — Проверяли. Наши обложили непосредственно дом Дяди Вовы по линии забора. Он отдельно огорожен.

— Это я знаю, — произнесла Милка. — Наверху у них сидит кто-то?

— Сидят, двое или трое. А может, и четверо. В темноте особо не рассмотришь. Но пуляют, это точно. Так что сейчас нам, наверно, лучше притормозить вон за тем домиком. Там Генрих себе КНП оборудовал. Заодно объяснит обстановку на данный момент.

Водитель проехал через ворота, на заметенную снегом стройплощадку, посреди которой возвышался почти готовый трехэтажный дом, напоминавший некий средневековый замок в миниатюре. Забор был кирпичный с зубчиками, десятиметровая башенка с конической крышей и флюгером торчала над крутоскатной крышей — все это уже было возведено. Только двери и рамы поставить не успели.

Здесь же стояли два «мамонтовских» грузовика и… БМП-2 с 30-миллиметровой пушкой. Боевую машину явно прихватили из дивизии, потому что у МАМОНТа в хозяйстве имелись только автомобили. Напрокат взяли, что ли? Ни фига себе! Одно дело — дать ее «мамонтам» для обучения вождению или на полигонные стрельбы, другое — на боевой выход, где ее запросто могут сжечь. С боекомплектом, между прочим. Его тоже, кстати, не так-то легко списать, но саму машину сложнее. Да, видать, Птицын и впрямь идет ва-банк!

«Уазик» остановился около грузовиков, поблизости от которых прохаживалось несколько бойцов — то ли сторожили, то ли просто грелись. Сергей, Милка и Таран вылезли из машины и направились в дом.

Птицын обнаружился на башенке. Там, на самом верху, была узенькая площадочка, где пристроился снайпер с «СВД», оснащенной инфракрасным прицелом, а сам Генрих через другую бойницу поглядывал на развалины дома Дяди Вовы с помощью монокулярного «ПНВ». Капитан поднялся к Птицелову, а Милка с Тараном остались на винтовой лесенке — на площадке и без них троим тесно было.

— Привел, — коротко доложил Ляпунов.

— Молодец. Пошли вниз. — Птицын сунул «ПНВ» в чехол и дал какое-то тихое напутствие снайперу. Что именно говорил — Таран толком не расслышал.

Когда спустились на второй этаж, Генрих негромко посвистел, и откуда-то из боковой комнаты вышли трое «мамонтов» в белом камуфляже, малость похожие на здоровенные привидения. В здешней обстановке — а интерьер дома тоже на средневековый замок смахивал! — они очень клево в своих капюшонах смотрелись.

— Так, — объявил Птицын «привидениям». — Панове поляци, пан Сусанин юш тутай. И пани рувнеж.

— Перевести можно? — скромно попросил один из тех, кого обозвали «поляками».

— Можно. Вот этот мальчик и очень большая девочка вас проводят с черного хода. Сережа будет командовать. Основной спрос, конечно, с него. Но я лично и персонально предупреждаю вас, товарищи «мамонты»: не выпендриваться! Кто, где, когда и сколько раз куда ходил — сегодня роли не играет. Сейчас я начну с Седым переговоры. Под прикрытием трепа пройдете вдоль забора на дальний склон холма, туда, откуда реку видно. Дальше за направление движения отвечает Людмила, а за обеспечение этого дела — Серега. На всю работу у вас — час времени. Если в 5.30 не доложите об исполнении — начинаю лобовой штурм. Вопросы?

— Нету…

— Тогда все. Командуй, Ляпунов!

— За мной, в колонну по одному: Мила, Антон, Сева, Киря, Юра. Шагом марш!

Таран оказался в хвосте процессии. Ляпунов повел их по какому-то странному, но, должно быть, хорошо продуманному маршруту, петляющему между домами, а затем проходящему по склону холма через лес. Он был раза в три длиннее, чем прямой путь к забору, зато группа ни разу не проходила через открытые участки, и даже при наличии у неприятеля ночных прицелов не попадалась ему на глаза, а тем более — на мушку. К тому же эта тропка была уже хорошо протоптана, так что в снегу не вязли.

Пока они приближались к забору, поднимаясь по склону, за их спиной послышался голос Птицына, усиленный мегафоном:

— Седых Иван Андреевич! Вас просят отозваться.

— Рад вас снова слышать, Генрих Михайлович. Каюсь, боялся, что у вас со здоровьем не все в порядке, — тоже через мегафон ответил Седой.

— Рад, что не разочаровал. Как, ты подумал над моим предложением?

— Конечно, подумал. Оно меня не устраивает. Нереальные цифры предлагаете. Предлагать четверть, когда у меня есть все, — это не сделка. Может, теперь вы подумаете, а? Лично меня обратная пропорция вполне устроит, но готов рассмотреть другие предложения. Реалистичные, конечно.

Тарана эти переговоры через мегафон здорово удивили. Добро бы здесь тундра была или тайга, где на пятьсот км вокруг ни одного человека. А тут ведь, за рекой, всего-навсего в километре, ну, может быть, в полутора — тот самый дачный поселок, где в прошлом году стояла дачка — оперативная, как позже выяснилось, — местного РУБОП. Конечно, по зимнему времени постороннего народу в поселке нет. Но дачку, которую Таран по нечаянности взорвал, могли восстановить. Или на другом месте, но в том же поселке оборудовать. Даже если этого на самом деле не произошло, все равно, на фига орать в мегафоны? Неужели дело дошло до того, что две банды — в глубине души Юрка признавал, что МАМОНТ тоже банда, или, выражаясь культурно, «незаконное вооруженное формирование», — могут базарить через усилители, не боясь хотя бы того, что их мужики из ближайшего колхоза услышат? Ну, дела!

Впрочем, он нашел всему этому базару чисто практическое объяснение. Когда Генрих и Седой говорили, то весь шум, который производили Ляпунов со своей группой во время перебежки вдоль забора, был почти не слышен.

Непосредственно у забора занимали позицию «бойцы» МАМОНТа — примерно в десяти метрах один от другого, охватывая весь забор по периметру. При этом они прикладами повыбивали доски во многих местах, чтоб обеспечить себе обзор и возможность вести огонь, поэтому если Ляпунов вел свою группу достаточно близко, то она не смогла бы остаться незамеченной. И далеко от забора тоже идти не следовало, потому что тогда ее могли бы заметить с верхнего этажа выгоревшего здания. Видимо, Сергей и здесь нашел оптимальное расстояние, потому что никто во время перебежки по нему и остальным не стрелял. Впрочем, Юрка подумал, что их все же могли заметить, но не стали раньше времени открывать огонь.

Наконец остановились и, стараясь не шуршать, прилегли на снег.