«Как хорошо, что он так решил», – пронеслось в голове королевы, и ее вдруг обуял панический страх при одной мысли, что грозило бы ее Кэтрин, если бы Ричард дознался, что здесь не обошлось без участия Анны. Она взглянула на Тирелла едва ли не с благодарностью. Его лицо скрывалось в тени капюшона.

В зал стали вбегать привлеченные шумом слуги. Ричард стоял не шевелясь над тем местом, где только что сидел. Анна глядела в его спину, испытывая одно лишь сожаление. Ни это чудовище, ни Дайтон не пострадали. Только Форест…

– Первый, – негромко процедила она сквозь сцепленные зубы.

Теперь она увидела и Дайтона. Он расхаживал вокруг люстры и требовал, чтобы ее приподняли.

– Может быть, он еще жив, – твердил Дайтон. – Майлс был необычайно крепок.

Ричард стоял не шевелясь.

Анна приблизилась к центру зала, но тут же отступила. В сыром холодном воздухе зала висел тошнотворный запах крови и резкая вонь экскрементов. Ей стало дурно. Не помня себя, она метнулась прочь.

Очнулась она, лишь оказавшись на стене замка. Несколько минут ее мучительно рвало, потом она брела куда-то вдоль зубьев, спотыкаясь о камни. Села в амбразуре, опустив руки в полном изнеможении. Наверное, ей следовало помолиться, но откуда-то изнутри накатывало торжество.

– Первый, – вновь повторила она.

Она не заметила, сколько прошло времени, и радовалась только тому, что ее пока не хватились. Внезапно внимание Анны привлек свет внизу.

Выглянув из бойницы, она заметила шедшего в часовню капеллана и Ричарда, прихрамывающего следом за ним. Во дворе толпились еще какие-то люди, но Анна смотрела лишь на короля. Возможно, он намеревался присутствовать на отпевании верного слуги. Впрочем, ему следовало бы исповедоваться и возблагодарить Бога за то, что он избежал подобной участи.

– Я все равно отомщу тебе, – процедила она сквозь зубы. – И Дайтон не уйдет от меня.

Она вздрогнула, когда увидела сквозь мглистую дымку движущегося по стене Джона Дайтона, и вжалась в каменную щель амбразуры. Дайтон прошел совсем рядом, не заметив ее. Анна даже слышала, как он бормочет заупокойную молитву. Он остановился недалеко от нее, у бойницы с осыпавшейся кладкой, и стал смотреть вниз, вздыхая.

Королева тоже взглянула во двор. Слуги пронесли на носилках бренные останки Майлса Фореста. Анна злорадно улыбнулась – но сейчас же вся напряглась.

Дайтон стоял на самом краю разрушенного, размытого дождями зубчатого парапета. Он был настолько подавлен, что не замечал окружающего. Воистину сама судьба ворожила Анне.

Не дыша, она встала и сделала первый шаг. Все в ней было напряжено как струна. «Филип, помоги мне!» Дайтон был слишком огромен по сравнению с нею. Она сознавала, чем рискует. Еще несколько шагов… И неожиданно Анна задела брошенный каменщиками инструмент.

Дайтон не успел повернуться на звук, потому что получил сильнейший толчок в спину. Так и не поняв, что произошло, он стал падать, но успел зацепиться за край зубца и повис над бездной.

Какой-то миг он лихорадочно пытался выкарабкаться, но потом поднял голову и прямо перед собой увидел темный силуэт. Широко открытыми глазами смотрел на возвышающуюся над ним тень женщины.

– Анна Невиль!.. – хрипло простонал он.

– Анна Майсгрейв, – холодно уточнила она. – И сейчас, пес, ты вслед за твоим собутыльником отправишься в преисподнюю.

Дайтон глухо зарычал и попытался подтянуться, но королева наступила на пальцы его руки.

– Сдохни, сдохни, сдохни!.. – проскрежетала она в исступлении.

Однако он все же сумел подтянуться и даже забросил локоть на стену. Анна испугалась. Она и не ожидала, что он окажется так силен. Она кинулась к груде камней, схватила один и ударила Дайтона по голове. Тот охнул и откинулся назад. Теперь он висел на одной руке.

Анна вновь занесла камень.

– Смилуйтесь, королева! – вдруг простонал он. – Пощадите, и тогда я открою вам тайну.

– К дьяволу!

Она ударила, раздался омерзительный хруст костей.

– Пощадите, и я открою вам, что ваш сын…

– Ты помнишь моего сына, животное? Умри, умри!

Она стала остервенело бить его по пальцам, пока Дайтон не закричал. Пальцы его скользнули по камню.

Анна устало опустилась на плиты, дыша тяжело, со всхлипами. Затем подползла к краю стены, заглянула вниз. Там суетились люди, что-то крича.

Она села. И вдруг ее обуял смех – долгий, изнуряющий. Потом инстинкт подсказал ей, что пора уходить. Ее не должны застать здесь. Ричард!..

Она подняла лицо к темному небу.

– Не знаю, кто был сегодня со мною – Бог или дьявол, – но благодарю!

К Рождеству было велено доставить королеву в Лондон. Сопровождал ее сэр Джеймс Тирелл, который теперь, вместо Роберта Рэтклифа, был приставлен к ее величеству.

За это время у Анны с ее новым тюремщиком сложились довольно странные отношения. Поначалу она видела его лишь во время трапез, когда он ей прислуживал. Но после того, как королева презрительно бросила, что, видимо, король приказал своему наемнику отравить и ее, Тирелл оставил обязанности стольника, сказав лишь:

– Его величеству достаточно того, что вся Англия шепчется о смерти принцев. Вряд ли он решится запятнать себя еще и убийством жены.

Позднее Анна подумала, что этой фразой Джеймс Тирелл как бы пытался ее успокоить, дать понять, что ей пока ничего не грозит. Однако значения этому она не придала. Она все еще горевала после гибели Бэкингема. Из головы не шли слова Ричарда: «У вас особый дар губить мужчин, которых вы любите».

Даже гибель двух палачей Филипа Майсгрейва не принесла ей облегчения – ведь оставался в живых тот демон, который задумал и сыграл всю эту трагедию. И она была в его руках. Тоскливым видением вставал перед Анной скорбный удел королевы-пленницы, путь, ведущий в никуда.

Она вновь обратилась к вину. О, как она теперь понимала своего отца! Как и он, она заглушала вином нестерпимое отчаяние. И когда разум ее начинал мутиться, она впадала в лихорадочное веселье или начинала говорить без умолку, рассказывая Деборе свою прошлую жизнь. Знакомство с Филипом, полные звона цикад вечера в Бордо, ветры с гор Чевиота… Сколько жизней она прожила в этом мире! Невеста Эдуарда Йорка, Алан Деббич, принцесса Уэльская, леди Майсгрейв, королева Англии… Она то улыбалась, погружаясь в мир грез и воспоминаний, то начинала злиться, хулить небеса, проливать бессильные слезы. Деборе порой приходилось звать слуг, чтобы они помогли ей отвести ослабевшую королеву в башню Розамунды.

И тогда Тирелл строжайше запретил виночерпиям давать ей вино. Анна пришла в ярость.

– Кто дал вам право распоряжаться здесь! Я пленница в Вудстоке, но я все еще королева! И не вам решать, что мне можно, а чего нельзя.