— Бог диктует — я пишу… — пробормотал Олег. И решился: — Ты — бог?

Глаза Талера стали изумлёнными. Потом он засмеялся — искренне, взахлёб, чуть откинув голову.

— Нет, я не бог… — он покачал головой. — Придумаешь тоже…

— Но ведь ты не человек?

— Человек.

— Простой человек?

Талер скривился:

— А ты — простой? А твои спутники? А все люди? По отношению к настоящим людям это звучит, как оскорбление… Нет, я не простой человек. И ты тоже. И они, — он кивнул в сторону догорающего костра, возле которого спали два отряда.

— Ну тогда так… Ты не просто человек?

— Вот это ближе к истине, — согласился Талер. — Не просто. Я — скажем так — Голос Дороги, — он ущипнул струну, и она загудела звуком удаляющегося поезда. Один из тех, кому очень не нравится то, что творится в некоторых кодах… да и само слово «код» не очень нравится. Лучше — мир.

— Это ты вёл меня? — спросил Олег, откидываясь назад и опираясь на руки за спиной.

— Нет, — Талер покачал головой. — Ты шёл сам. Я просто немного показывал дорогу.

— Где ты родился? — вдруг спросил Олег. Талер посмотрел удивлённо. Потом медленно ответил:

— Далеко… и давно. В твоём мире. На берегах морского залива, который позже стало озером Байкал.

— А… ОН? — Олег покусал губу. — Откуда он?

— А ОН не соврал тебе. Он не человек. Хотя создали его люди. Тут он тоже сказал правду.

— Его можно победить?

— Ты его победил.

— Не в… частности. Вообще. Во всём моём мире.

— Ты видел и это. И тот мир — не один, куда ему прочно заказан ход.

— Значит, он врал, — облегчённо-задумчиво произнёс Олег. Талер усмехнулся:

— Он всегда врёт. Даже если говорит правду.

— А что было там — в «Дукате»? Что за проход?

— Просто один из старых выходов на Дорогу, которым начала пользоваться эта шваль… — Талер оглянулся. — Скоро взойдёт солнце. Вам пора. А пока — послушай это…

Ты — такой же точно, как я.

Ты уже вернулся с войны.

У тебя, конечно, семья —

И отсюда — чувство вины…

У тебя вся жизнь — по часам…

Но — сидит внутри червячок.

Ты уже давно понял сам,

Что поймал себя на крючок!

А раньше ты летал, где хотел,

Впрочем — сам решил всё забыть…

Ты с другой звезды прилетел —

Ты других кровей, стало быть!

Ты — такой же точно, как он!

А он в метро как будто уснул.

Он на кольцевой сел в вагон —

В общем, сам себя обманул…

Сам себе придумал мирок,

Где по кругу мысли о Ней…

Словно потерял номерок

От мечты заветной своей.

А раньше он на небо глядел,

Да всё не ту пытался любить…

Он с другой звезды прилетел —

Он других кровей, стало быть!

Ты — такой же точно, как Бог!

Я сто раз тебе повторял,

Что у него лежит номерок —

Тот, который ты потерял!

И, если не мешать чудесам —

То станет даже веник цвести!!!

Вот что себе придумаешь сам —

Вот так тебе и будет везти!

Ты ж всегда летал, где хотел!

Ты же сам решил всё забыть!

Ты с другой звезды прилетел —

Ты других кровей, стало быть!..

…Олег уходил к лагерю — через ковыль. А за его спиной сидящий на старинной стене Талер напевал всё тише и тише:

— Ты такой же точно, как я…

А я — такой же точно, как ты…[53]

— Всё просто! — крикнул он, и Олег обернулся. Всходило солнце, силуэт вставшего в рост Талера казался чёрным и в то же время светящимся. — Всё просто! Надо идти, не падая духом! Идти, даже если кругом стало совсем темно! Идти до самого утра! А утро непременно наступит! Главное — идти прямо…

…Они стояли под арочным низким проходом в один из дворов — прямо в стене прохода оказалась закрытая металлическая дверь с лаконичной строгой вывеской:

Д У К А Т

Вечерело. Солнечные лучи уже не попадали сюда, почти не доносились звуки города. Олег слышал, как дышит кто-то из мальчишек — как после долгого бега.

— Мы… где? — спросила Саша.

— В Тамбове… — Олег хотел добавить, что всё нормально, но не успел.

Из двери магазина быстро вышла женщина. Прикрыла её, оглянулась, на миг задержав взгляд на группе подростков и детей, на миг застыла, потом быстро пошла, почти побежала, вглубь двора.

— Чёрт… — Олег подался вперёд. Артур поинтересовался — спокойно, очевидно, не дошло ещё до всех, что они на самом деле дома:

— Ты чего?

— Это же… она! — Олег засмеялся. — А там, внутри, сижу я! Это тот самый вечер! Нет, я должен пойти и посмотреть…

— Стой! — Артур схватил его за плечо. — Не глупи! Кто его знает, что тогда… Ты же не заходил и не смотрел?!

— Нет… — Олег опомнился. Но всё-таки сказал: — А было бы заманчиво.

— Так мы правда дома? — пискнул Тимка.

— Шестнадцатое июня, — уточнил Олег. — Тамбов. И всем пора по домам. Кончилось наше приключение.

— Ё-моё! — буквально взвыл Кирилл, оглядывая себя. — Куда ж мы так?!.

— Ты лучше думай, что дома скажем, — хмуро ответила Саша. — Где были, где пропадали, и вообще…

— Значит так, — решительно заявил Артур. — Слушайте все — и принимайте как руководство к действию… — он задумался, явно что-то формулируя. — Никто ничего не помнит. Этой версии держаться, как за спасательный круг. Не помним — и всё. Ничего вообще. Особенно, — он перевёл взгляд на младших, которые восторженно оглядывались, — вы. Понятно? — ответом были молчаливые, но решительные кивки. — Вообще ни слова. Наотрез: не помним. Что родителям, что журналистам, если прилипнут.

— Вообще-то правильно, — заметил Макс. — Пусть думают, что у нас это — амнезия. Иначе в дурдом упрячут точно. Только хлопоты создадим себе и родителям.

— Предкам, — усмехнулась старшая Олька. Задумалась и добавила: — Что-то не тянет их предками больше называть…

— Бедные инопланетяне… — засмеялся Олег. Он стоял, прислонившись спиной к стене, сунув руки в карманы, и улыбался в вечернее небо, видное между крыш.

Отчего-то ему было пусто и хорошо, и хотелось, чтобы так было всегда.