Нестор мотает головой:

– Послушай, Джон. Это стрип-клуб. Здесь ходят нагишом, это нормально. Но мы сюда пришли по делу. Нас интересует только одно тело – Игоря.

Постепенно их глаза привыкают к сумеркам, тянущимся до самых огней рампы… без партера. Зрители расселись, словно в шоуруме с потушенными лампочками… на кушетках, банкетках, канапе, за кофейными столиками, расставленными как попало… если, конечно, не считать барных табуретов, приставленных к сцене с одного боку.

Лавируя в сумерках, Нестор поражается количеству полуголых девиц, обхаживающих посетителей-мужчин. До аншлага, впрочем, далеко. «Горшочек меда» принимал в свои объятия женщин на любой вкус, но глаз Нестора в первую очередь останавливается на разгоряченных выпитым, готовых – вжик – расстегнуть молнию и скинуть на пол то последнее, что на них еще оставалось. И вот они одна за другой выуживают своих сидячих жертв и уводят к заветной двери, которая так заворожила Джона Смита. Прелестные шлюшки повсюду… Но где же Игорь?

Шоу закончилось. Как удачно – сразу освободились барные табуретки. Нестор со Смитом садятся перед самой сценой, словно за большой стол, на котором еще оставались сочные блюда… причмокни и ешь… всех подряд. Нестор разглядывает соседей. Невысокого полета птицы. Стрип-клуб не предполагает дресс-кода, но эти молодцы вовсе одеты в рубашки с коротким рукавом и футболки с разными надписями. У многих между пальцев зажаты купюры. Все разъясняется, когда официантки принесли напитки. Народ, хоть и простой, кидает на подносы однодолларовые бумажки. Такая зеленая метель. Нестор с Джоном заказывают пиво, больше для прикрытия. Девушка возвращается с двумя чашками и счетом на семнадцать двадцать восемь. Джон Смит, казначей, дает полусотенную. Официантка приносит сдачу: четыре пятерки, мелочь… и двенадцать одинариков с намеком, если они еще не врубились в протокол: все, что двигается, получает чаевые. Джон отдает четыре бумажки из двенадцати.

Голос ведущего – бог весть откуда доносящийся – жизнерадостно объявляет: «А сейчас, леди и джентльмены, встречайте аплодисментами… НА-ТА-ШУ!»

Жидкие аплодисменты, свист, БУХ-бабах БУХ-бабах БУХ-бабах, и вот уже обещанная Наташа закрутилась вокруг шеста в дальнем конце сцены. Как и ее предшественница – блондинка, к тому же хорошенькая… в глазах этой публики, как и Джона Смита, который не в силах глаз от нее оторвать. В отличие от «либидопокинутого» Нестора Камачо, тот приглядывается ко всем мужчинам, подходящим к сцене для лучшего обзора. «Наташа» в ярко-желтом обмундировании – такой детский игрушечный солдатик – с застегнутым на шее воротником кителя. Два ряда белых пуговиц обрываются в трех-четырех дюймах от голого пупка с пирсингом, блестящим золотым колечком. А еще тремя-четырьмя дюймами ниже начинаются трусики, едва прикрывающие бедра. Невообразимо длинные ноги заканчиваются желтыми «шпильками»… Все это Нестор видит краем глаза, так как постоянно вертит головой, выискивая черные вощеные русские усы. «Наташа» крутится так и этак, зажав шест бедрами. Вжик… Одним движением она расстегнула молнию на кителе, из-под которого выскочили грудки. Небольшие, но для этой публики в самый раз. Она посылает соблазнительные улыбки под БУМ та-та ХОП та-та ДУМ та-та, крутясь на шесте.

Наконец Наташа отрывается от шеста и идет БУМ та-та ХОП та-та ДУМ та-та прямиком к нашей парочке. Нестору не до нее. Он вглядывался в лица мужиков, которых похоть превратила в настоящих козлов. Ух ты… шестовичка-то наша… вжик!.. а молния на боку заела… никак не стянет трусы… «Наташа» дергает за кончик, БУМ та-та БУМ та-та БУМ та-та остановилась, выуживает одну ногу, потом вторую, БУМ та-та БУМ та-та звуковому ряду до нее дела нет… вышло не совсем ловко, зато поиграла на нервах! Толпа завелась… а под трусами ничегошеньки… даже никакой поросли… голый лобок… бразильская эпиляция… что называется, товар лицом. Что еще нужно толпе?

На ней остался только распахнутый желтый китель… вызывающими движениями она выпячивает свою пизду, потом вскидывает руки, и китель отлетает в сторону, ДУМ бум ТРАХ бум БАХ бум, она опускается на четвереньки прямо перед Джоном и ползает по сцене в чем мать родила… жопой кверху, как шимпанзе, смотри не хочу: промежность со всеми ее тайными складками, выступами и расщелинами, раздвоенные дыньки, соблазнительные губки, расщепленная лучина… вся мясистая арка. ТРАХ бум БАХ бум СВЕТ рампы БЬЕТ в точку СЛАДКУЮ точку МЯГКУЮ кочку МУЖИКИ наперегонки СУЮТ бумажки ПРОМЕЖ ягодиц… Джон Смит прибалдел… зенки таращит, рот разинут… Нестор изучает лица мужчин, толпящихся у сцены… вощеные усы… русские усы… остальное его не интересует. Здоровяк в форме водителя городского автобуса с насмешливыми выкриками «хей хей хей хей!», не способными скрыть возбуждения, через плечо Джона Смита сует сразу две бумажки между ягодиц. Вовремя вспомнив об операции «Прикрытие», Нестор из-за спины напарника просовывает три доллара… и вот уже сам Джон трепетной рукой, можно сказать набожно, как перед алтарем самого дьявола, вставляет долларовую купюру в «Наташино» межжопье БУМ ба бах БУМ ба бах БУМ ба бах TODO el MUNDO готовы вложить свой доллар в новоявленную недвижимость. Для того официантка и приносит сдачу мелкими купюрами, чтобы они оседали у нее на подносе… или в женском заду. Каждый, кому повезло оказаться на передовой, считает своим ДОЛГОМ заполнить эту ЩЕЛЬ. И пяти минут не прошло, а из нее уже торчит СТОЛЬКО бумажек, что красотка БУМ похожа на павлина с зеленым хвостом БУМ ба бах…

Когда музыка обрывается, она встречается взглядом с Джоном Смитом… глаза в глаза… стоя все так же на четвереньках… с грудью, болтающейся перед самым его носом… и подмигивает. Потом поднимается и уходит в глубь сцены, причем еще дважды, обернувшись, подмигивает. Прекрасная осанка. Королевская походка… не слишком быстрая и не слишком медленная. Само воплощение юной леди… вот только абсолютно голая… и беспорядочно торчащие ИЗ ЗАДНИЦЫ долларовые бумажки. Она даже не пытается вытащить их оттуда или просто обратить внимание на их существование. Это ниже ее достоинства! На полдороге купюры сами начали выпадать. Но с какой стати оглядываться на оставленный зеленый след? Тут же выскочили со швабрами и совками двое мелких – мексиканцы, мысленно сказал себе Нестор, – чтобы собрать долларовые бумажки, которые многие, отчаявшись дотянуться до заветной щели, просто бросают ей вслед.

Джон красный как рак. От смущения? Возбуждения? Остается только гадать. Поди пойми этих благовоспитанных американос. Нестору же в его Долине Теней не до шлюх с их долларовым поносом. А кто ж они еще – шлюхи, шлюхи, шлюхи. БУМ трах БУМ трах БУМ трах БУМ трах. Нестор толком на «Наташу» и не смотрит. Взгляд его скользит по лицам тех, кто все еще толпится возле сцены. Там, позади группы, что это за тип? Он присмотрелся к плотному мужику в наполовину расстегнутой черной рубашке, выставлющей напоказ мощную волосатую грудь. Усов не видать… так, неухоженная поросль, едва выходящая за пределы углов рта. Зато расстегнутая черная рубашка и откровенная демонстрация волосатой груди тут же напомнила фотографию Игоря из полицейского досье. Этот снимок Нестор помнит отлично: черная рубашка, буйная поросль, глубокие борозды, сбегающие от крыльев носа к нижней челюсти… и кривая усмешка – глядите, какой я крутой. Нестор наклоняется к Джону Смиту.