Бейкер, уверяющий, что получил эти сведения от Уильяма Бишопа после Черного поветрия в 1348-1349 годах, заявляет также, будто бы тюремщики подвергали бывшего короля многим унижениям на пути из Бристоля в Беркли. Ехали они только по ночам и не давали ему спать, когда он чувствовал усталость несмотря на холодную погоду, он дрожал в легкой одежде, да к тому же его кормили отравленной едой, от которой он заболел. Пленнику постоянно противоречили, называли сумасшедшим, насмехались над ним, Герни даже с издевкой украсил его короной из соломы.

Затем, для того, чтобы его не могли узнать, его заставили сбрить бороду, причем усадили на кротовую кучку посреди поля и принесли холодной илистой воды из канавы в старом шлеме. А он якобы, рыдая, сказал им: «Хотите вы того или нет, у меня будет теплая вода для бритья», — намекая на слезы, текущие по его лицу. Но и здесь Бейкера можно уличить в явственной лжи: мы видели, что Эдуард не мог оказаться в Бристоле в те дни, и вся его история сразу распадается, тем более, что ее не подкрепляет больше ни один источник. Помимо прочего, не похоже, чтобы Беркли допустил подобное обращение с пленником, потому что у нас есть свидетельства его нормального отношения к нему.

Бейкер еще добавляет, что тюремщики так издевались над Эдуардом затем, чтобы «довести его до какой-нибудь болезни и потом до смерти» — но маловероятно, чтобы Изабелла и Мортимер, затратив столько усилий, чтобы придать отречению Эдуарда и своему приходу к власти видимость законности и максимум публичности, вдруг вздумали убить бывшего короля такими неуклюжими и плохо продуманными способами. Разумно будет напомнить, что лишь после трех попыток освободить Эдуарда был поставлен вопрос, как от него избавиться. Возможно, Бишоп помог Бейкеру сфабриковать сказку, придающую Эдуарду II ореол святости, но, скорее всего, Бейкер воспользовался какими-то подробностями из воспоминаний солдата, чтобы создать пропагандистскую картинку.

Замок Беркли, господствующий над главной дорогой Бристоль—Глостер и устьем реки Северн, был возведен в XII веке одним из предков Томаса Беркли и до сих пор принадлежит этому роду. В середине XIV века он был существенно перестроен и усовершенствован. Жилые покои и заново отделанный большой зал, которые мы можем видеть в наши дни, относятся именно к этому периоду. Когда Эдуард II находился там, замок Беркли состоял в основном из мощного донжона норманнского времени, со стенами из розового камня толщиной 14 футов (около 4,5 м), возвышающегося на насыпном холме, с внешними и внутренними дворами, окруженными высокой стеной с башнями, надвратным укреплением и рвом.

Эдуарда, видимо, поместили в одной из башен крепости, именуемой Торп. Традиционно считается, что он занимал помещение, известное ныне под названием «королевская галерея» (ее до сих пор показывают посетителям). Снаружи к нему примыкает узкий колодец технического назначения, глубиной 28 футов (около 8,5 м), который доходит до уровня нижнего двора. Изначально этот колодец располагался в углу жилой камеры, и в наши дни его связывают с одной из наиболее изобретательных выдумок Бейкера, как мы увидим далее.

Бейкер пишет, что Эдуарда II в Беркли «встретили дружественно, и Томас, лорд Беркли обращался с ним хорошо». Мьюримут также уверяет, что Беркли обращался с королем хорошо, но Малтреверс проявлял к нему большую суровость. Возможно, именно в один из дней, когда Малтреверс был на посту, некий работник замка слышал, как Эдуард стонет и вздыхает, хотя этот рассказ, записанный в безымянной хронике, может быть поддельным. К тому же у Эдуарда были причины вздыхать и стонать и без сурового обращения тюремщиков. Выдержкой он явно никогда не отличался.

И Беркли, и Малтреверс часто уезжали по делам службы в западные графства, поэтому осуществляли функции сторожей поочередно или назначали заместителей. Свидетельство Фруассара, который посетил Беркли в 1366 году, надеясь разыскать новые сведения о судьбе Эдуарда II, подтверждает данные Мьюримута. Он пишет, что лорду Беркли «приказали хорошо служить королю, ухаживать за ним со всей почтительностью, снабдить его добрыми слугами, но никоим образом не допускать, чтобы он покидал замок. Такие были ему даны распоряжения». Разницы с тем, как Ланкастер обращался с Эдуардом в Кенилворте, мы не видим, и, как уже отмечалось выше, на содержание Эдуарда отпустили достаточно средств, чтобы оплатить «добрую прислугу».

Расходные книги Беркли, кроме того, указывают, что для бывшего короля закупали в изобилии продукты питания, в том числе каплунов, говядину, сыр, яйца и вино, а также необходимые бытовые мелочи. Это согласуется с утверждением Бейкера, что тюремщики угощали Эдуарда деликатесами. Поэтому нам представляется возможным отбросить обвинения в адрес Изабеллы в том, что она приказала дурно обращаться со своим мужем в Беркли. Напротив, все свидетельствует о том, что его там разместили с удобствами и обслуживали почтительно.

* * *

8 апреля королева приехала в аббатство Питерборо (здесь доныне сохранился собор), где остановилась либо в королевских палатах у ворот, либо в доме аббата, больше напоминающем дворец, с роскошным залом, жилыми комнатами и часовней. Здесь, в Питерборо, Эдуард III официально ратифицировал новый мирный договор с Францией. Пасху (11-го числа) королевская семья отпраздновала в аббатстве, 14-го они еще оставались там, но двумя днями позже прибыли в Стэмфорд в Линкольншире. К великому огорчению аббата, в Питерборо Изабелла оставила своих младших детей на восемь недель, на его содержании, что основательно истощило финансы аббатства.

В Стэмфорде, на совете, собранном королевой 19 апреля, обсуждался болезненный вопрос об отношениях между Изабеллой и Эдуардом II. Вероятно, были упомянуты ее письма и подарки, и кое-кто из епископов, кого донимала совесть из-за ее незаконной связи с Мортимером, вновь заговорили о возможности воссоединения супругов. Как мы уже видели, королева не хотела возвращаться к мужу — но, опасаясь общественного осуждения, предоставила совету решать, как ей следует поступить. Однако Мортимер хорошо знал, чего она боится, и яростно противился ее возвращению к Эдуарду. После нескольких его приватных бесед с нужными людьми Орлитон напомнил совету, что ими уже было утверждено запрещение королеве возвращаться к Эдуарду «из-за его жестокости». Засим дело аккуратно замяли, но все это должно было стоить Изабелле немалых волнений.

Правительство все еще старалось изо всех сил, но безуспешно, выследить конспираторов, которые пытались освободить свергнутого короля; 23 апреля совет выдал ордер на арест Уильяма Эйлмера под предлогом, что он прежде был союзником Деспенсера. Это было, по сути, на грани законности, поскольку Парламент даровал прощение всем наиболее значительным сторонникам фаворита еще в марте. На самом же деле совет не хотел открыто признавать факт заговора ради освобождения Эдуарда II, чтобы та же идея не зародилась у других недовольных.

Двор выехал из Стэмфорда 25 апреля. На следующий день Изабелла получила дополнительно все, что ей задолжали из доходов с земель ее приданого.

28 апреля Ланкастер запросил разрешения на арест еще одного монаха-доминиканца, Джона Стоука. Хотя в списке сообщников Данхевида это имя не числилось, тот факт, что он проживал в Уорвикшире, позволяет предположить его связь с этим кружком. Ордер на арест был выдан 1 мая; в нем содержалось необычное предписание: в случае обнаружения немедленно доставить задержанного к королю.