— А я тебе и не приказываю отправить эту девушку обратно в Союз, — улыбнулся начпо, закуривая. — Просто сообщаю: поступил сигнал. Или ты до сих пор не врубился?

Хантер оторопело пытался понять, что все это означает.

— Не сомневаюсь — в своих «сердечно-сосудистых» делах ты разберешься самостоятельно. С другой стороны, если тот же принципиальный коммунист отправит твоей жене в Союз письмо с изложением твоих похождений, вспыхнет скандал, посыплются жалобы, и мне придется доложить наверх, что я, мол, провел с тобой беседу и предупредил о… Словом, ты уже знаешь, о чем я тебя предупредил…

Разговор этот был неприятен для начпо, и этого нельзя было не заметить.

— Так точно, товарищ подполковник! — сорвался с места Хантер. — Я все понял! Благодарю вас — как мужчина мужчину!

— Погоди, присядь, — тормознул его Елавский. — Вообще-то я тебя позвал совсем по другому поводу, а тут эта пое…ь, то есть, информация… Я вот о чем: вчера ты отлично воевал, десантировался, руководил под огнем штурмовой группой, совершал обходной маневр. Все это хорошо. Однако, Александр, на будущее я тебя прошу — поменьше всяческих подвигов! Должность заместителя командира батальона требует не столько отваги и личного примера, сколько умения видеть проблемы и решать боевые задачи системно, согласовывая действия всех подразделений. А это требует командной работы, а не соло, каким бы эффектным оно ни было. Не обижайся, но твои вчерашние молодецкие прыжки с вертолета первой волны, мягко говоря, попахивают мальчишеством. Перца в тебе вполне достаточно, и не надо доказывать это снова и снова.

— Так точно! — Елавский говорил сейчас именно то, что ему самому стало ясно только вчера. И это совпадение его слегка ошеломило. — Я сделаю правильные выводы, товарищ подполковник, можете не сомневаться. Разрешите идти?

— Иди-иди, десантник! — Начпо протянул ему пухлую ладонь. — И не обижайся на меня. Думаю, что для твоей Афродиты, как и для Ядвиги, — сквозь прищур в его глазах блеснул лукавый огонек (Хантер отметил: успел-таки изучить личное дело!) — будет лучше, если ты останешься целым и невредимым — в отличие от твоего подчиненного Климова. Как он там, кстати? — неожиданно спросил Елавский.

— Говорят, все время спит под обезболивающими, — смутился немного Хантер и тут же отругал себя за то, что так и не собрался, обормот, проведать старшего лейтенанта, хоть и был в госпитале. — Как только проснется, наведаюсь к нему и вам немедля доложу. Во всяком случае, сейчас его жизни ничего не угрожает!

— Ну, хитрец! — засмеялся начпо. — Настоящий десантник всегда красиво выкрутится! Думаешь, я не понимаю, что все это время ты и на шаг не отходил от своей волжской красавицы. Ладно, иди уже, Казанова; проведаешь подчиненного — доложишь по телефону из госпиталя. И о службе не забывай!

Это было «крайнее», что услышал Петренко, закрывая за собой дверь.

По дороге он напряженно прикидывал, кто мог настучать на него, да еще и так оперативно. Откуда он взялся в батальоне, этот «принциповый» большевик?

— Разрешите, Виктор Ефремович? — постучал он в дверь и вошел, не ожидая разрешения. — Прибыл по вашей команде…

— То, что прибыл, — молодец! — Комбат поднялся, чтобы поздороваться с заместителем. — Присаживайся, займемся оформлением наградных…

— Кто-то на меня уже стукнул в политотдел! — шлепнувшись с размаху на стул, сообщил замполит, стараясь не показывать, насколько взбешен. — Начпо знает все об Афродите и о моем реальном семейном положении. Вызывал, вставил аккуратный пистон, но в конце концов мы сошлись на том, что эти проблемы мне же и решать. Кто ж эта гадина, а, комбат?

— Меня терзают смутные подозрения, что этот «писатель» — Эстонец, — ответил майор, неторопливо разливая по стаканам излюбленное «копье», а затем опуская штору светомаскировки. — Недаром вчера, когда вы уехали, он весь остаток вечера расспрашивал меня о тебе, а утром я издали заметил на его столе чье-то личное дело…

— Ох, сволочь! — Хантер стиснул кулаки. — Рассчитался по-мужски, называется! Ну, я ему, блин, учиню Варфоломеевскую ночь!

— Будем здоровы, сэр Хантер, вечер на дворе! — В кабинете стояли искусственные сумерки, но комбат без промаха втиснул стакан в руку заместителя. — Чему учит нас Тайфун? Не спеши, не спеши, не спеши! Вот и чудится мне, что будет у тебя еще шанс, и не один, поквитаться с горячим эстонским парнем.

— Надеюсь! — старший лейтенант с трудом влил в себя кошмарную смесь, а в следующее мгновение раздался стук в дверь.

— Разрешите, товарищ майор? — В полутемный кабинет протиснулась фигура рослого и явно знакомого офицера. — Или, может, я не вовремя? — спохватившись, отступил посетитель на шаг назад.

— Давай, входи, что ты там топчешься?! — зычно скомандовал Иванов, поднимая штору. — Мы тут с замполитом учебную тревогу отрабатываем!

Свет от окна резанул по глазам. Хантер прищурился: у двери собственной персоной стоял Дыня, он же старший лейтенант Владимир Леонтьевич Денисенко.

При виде друга он явно обрадовался, но виду не подал — первым делом надлежало соблюсти воинский ритуал представления.

— Товарищ майор! — Дыня подбросил руку под кепи. — Старший лейтенант Денисенко! Представляюсь по случаю назначения на должность командира первой десантно-штурмовой роты!

Комбат поручкался с новым ротным, а Хантер, едва сдерживая радость, обнял его. Иванов одобрительно наблюдал за обоими, а затем приступил к беседе с вновь прибывшим. Замполит батальона не вмешивался, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, но, приглядываясь к Дыне, заметил по выражению глаз — тот хочет сообщить что-то важное и, похоже, не слишком приятное.

Наконец комбат, заметив безмолвный обмен взглядами, вздохнул:

— Ладно уж, идите перекурите! Вижу, что у вас есть, что сообщить друг другу. Но прошу — недолго! Я обязан представить нового ротного командованию бригады и личному составу! — напомнил он…

— Рассказывай, Володя, что случилось? — Хантер нырнул под маскировочную сетку, защищавшую курилку от прямых лучей солнца, и щелчком выбил из пачки сигарету. — Что-то в четвертой роте?

— Да уж, случилось, блин! — Дыня глубоко затянулся, загорелое лицо исказила болезненная гримаса.

То, что Александр узнал из короткого рассказа старшего лейтенанта, потрясло до глубины души.

…Четвертая рота, как не раз случалось, оказалась на острие чрезвычайных событий. Во время армейской операции ее, как наиболее подготовленную для действий в отрыве от основных сил, определили в отряд обеспечения движения. Но вышло далеко не так, как под кишлаком Темаче. Едва колонна втянулась в печально известную Гератскую «зеленку», как ротного ранил духовский снайпер, и его пришлось эвакуировать вертолетом в Шиндандский госпиталь.

Через пару километров, уже в глубине «зеленки», завязался жестокий бой — душманы практически заблокировали голову армейской колонны. Офицер из штаба армии, номинально возглавлявший Отряд обеспечения движения, находился на командирской «Чайке» за километр от головы колонны и сразу отдал приказ отходить. И в этот момент, когда рота перегруппировывалась для отхода, «духи» крупными силами навалились из зарослей — одновременно заработало до десяти базук и ручных гранатометов! Головная БМП, на которой за старшего остался Кузнецов, была подбита и в горячке боя оказалась во вражеском окружении.